Иной мир. Начало

Энтони был настоящим морским ассом. Когда до конечной цели оставались жалкие десятки метров, он круто заложил штурвал и судно резко свернуло в сторону, по инерции двигаясь к опущенному трапу. С филигранной точностью фелука коснулась бортом небольшой площадки у конца лестницы и замерла, мирно покачиваясь на волнах.

– Путешествие закончено, прошу всех покинуть корабль, – улыбнулся Энтони, помогая Михаилу с лежащими на палубе чемоданами. – Господи, вы сюда камни загрузили?

– У каждого свои секреты, – уклончиво ответил Росс, помогая Элизабет взойти на палубу сухогруза. Не дожидаясь особого предложения, остальные пассажиры последовали за девушкой.

Как только вся группа оказалась на корабле, он пришел в движение. За бортом в белых бурунах расходящихся волн одиноко покачивалась брошенная фелука и стремительно приближающийся к ней австралийский катер. Удостоверившись, что на борту никого не осталось, катер начал подавать сигналы советскому сухогрузу с требованием остановиться.

– Сбросить ход! А вы убирайтесь с палубы! – вместо приветствия почти прорычал возникший из ниоткуда капитан сухогруза. Один из матросов предусмотрительно открыл дверь, ведущую в недра корабля, и вызвался проводить новых пассажиров. Егоров задержался у двери в трюм и решил дождаться концовки щекотливой ситуации.

Некоторое время были слышны только отрывистые команды капитана корабля и его старпома. Матросы торопливо передвигали тяжелые ящики, извлечённые из грузового отсека и вскоре слуха Егорова коснулись до боли знакомые щелчки затворов.

– Как законный представитель Содружества Австралии, я требую выдачи преступников, скрывающихся на вашем корабле, – без лишних предисловий начал требовать командир патрульного катера стоило ему только приблизиться к борту советского корабля. – Я требую пустить моих людей на борт и оказать содействие в их задержании.

Ответом на пафосную речь англичанина был дружный смех экипажа, столпившегося у борта. Но смех тут же оборвался и в наступившей тишине прозвучали щелчки взводимых пистолетов и винтовок.

– Я, Колосов Андрей Александрович, капитан советского торгового судна Ленинский комсомол, спешу уведомить вас, что мы находимся в международных водах и выдвигать какие либо требования вы не имеете права. – Громкий ответ капитана на секунду заглушил шум волн и крики вездесущих чаек. – Попытку проникнуть на корабль, являющийся собственностью Советского Союза, буду воспринимать как пиратское нападение и окажу сопротивление всеми имеющимися в наличии способами. В данный момент радист корабля передает в открытом эфире сообщение о факте каперства со стороны береговой охраны Австралии.

– Капитан, эти люди устроили настоящую резню в пригороде Сиднея, – заметно более тихим голосом продолжил переговоры командир катера, понимая, что сила явно не на его стороне, – мы должны предать их суду.

– Не понимаю о чём вы говорите, – упрямо гнул свою линию Колосов, – на корабле есть только члены экипажа и пассажиры. В данный момент вы провоцируете международный конфликт между нашими странами. Я уверен, что это не понравится вашему руководству. Убирайтесь по добру, по здорову.

Спустя некоторое время послышались одобрительные возгласы матросов и шум двигателя удаляющегося катера. На этот раз удача оказалась на стороне Егорова. Облегчённо выдохнув, он отправился догонять своих соратников.

Глава 20

Стараясь не шуметь, Юра прикрыл за собой дверь медицинского блока и столкнулся с насмешливым взглядом Росса, стоящего в коридоре. Испытывая давно забытое чувство, словно его снова поймали во время прогуливания уроков в школе, Егоров рефлекторно выпрямился и попытался одёрнуть лацканы несуществующего кителя.

– Как она? – продолжая сверлить лицо капитана цепким взглядом, спросил Михаил. – Выздоравливает?

Неопределённо кивнув в ответ на вопрос, Юра направился в сторону своей каюты. Прошло уже два дня с того времени, как они попали на советский сухогруз. И за эти два дня Егоров уже в третий раз посещал медицинский блок и молча наблюдал за мирно спящей пленницей. Состояние Элизабет корабельный врач оценил как стабильное. Трещина в ключице и ребре, многочисленные гематомы, несколько порезов и ссадин. Самым тяжелым оказался вывих плечевого сустава. Из-за того, что его сразу не вправили, начался отек окружающих тканей который вызывал постоянную ноющую боль. После того, как доктор поколдовал над немкой и напичкал лошадиными дозами обезболивающего, Элизабет наконец-то заснула. Спать она должна была минимум три-четыре дня и доктор настоятельно рекомендовал не беспокоить больную, но Юра, словно одержимый, раз за разом возвращался в медицинский блок и часами изучал бледное лицо в обрамлении золотистого ореола волос.

– Нам бы поговорить по душам! – уже в спину бросил Росс и, дождавшись когда капитан обернётся, добавил. – Предлагаю подняться на палубу.