Иной Сталин

Однако даже такая упрощённая административная структура не соответствовала партийной. Для партии реально существовали не двадцать восемь союзных и автономных республик, краев и областей, а всего двадцать два равных друг другу первых секретаря. Именно они в своих регионах не столько отвечали за идеологическую работу, сколько контролировали строительство и функционирование уже вступивших в строй предприятий, а равно и «свои» МТС, колхозы и совхозы; именно они, двадцать два первых секретаря, и являлись подлинной властью. Ну а то, что они составляли ещё и основу ЦК, структуры, которая избирала на своих пленумах высшие партийные органы — ПБ, секретариат, оргбюро и, следовательно, в конечном итоге и узкое руководство, превращало их в серьёзных и опасных конкурентов сталинской группы. Усиливало такое положение ещё и то, что все без исключения первые секретари не только вели бескомпромиссную борьбу с представителями левой и правой оппозиций, но вместе с тем сохраняли свои в основном левые убеждения.

Частичное разукрупнение, поначалу порождённое необходимостью более эффективного управления народным хозяйством, созданным в ходе индустриализации и коллективизации, началось уже в 1930 г.[76]

Всего за год число подотчётных ЦК ВКП(б) региональных парторганизаций возросло с двадцати двух до тридцати пяти. Вместе с тем качественно изменился, был фактически размыт и прежний состав широкого руководства. Ведь только двое из десяти первых секретарей новых крайкомов и обкомов являлись членами ЦК: Саратовского — А.И. Криницкий, по своей прежней должности начальника политуправления Наркомзема СССР, и Челябинского — К.В. Рындин, занимавший ранее пост секретаря МК. Ещё двое входили в состав КПК: П.Д. Акулинушкин, переведённый 1-м секретарём Красноярского обкома из КПК, где он работал уполномоченным по Одесской области, и Д.А. Булатов, не справившийся с должностью заведующего ОРПО ЦК ВКП(б) и потому пониженный, направленный возглавлять Омский обком. Остальные новые первые секретари: Северо-Кавказского крайкома — Е.Г. Евдокимов, ранее полномочный представитель ОГПУ по большому Северо-Кавказскому краю; Кировского обкома — А.Я. Столяр, перед тем 2-й секретарь Горьковского крайкома; Оренбургского — А.Ф. Горкин; Курского — Н.У. Иванов; Читинского — Голюдов, не занимали столь высокого положения. Им ещё только предстояло беспорочной службой завоевать право быть избранными на следующем съезде членами или кандидатами в члены ЦК. Тем самым они оказывались в полной зависимости от ОРПО, оценивавшего их деятельность и устанавливавшего соответствие полученным должностям, но в ещё большей степени — от узкого руководства. И в силу этого отныне им следовало беспрекословно поддерживать любые предложения, которые выдвинут Сталин и его группа.

Разукрупнение некоторым образом повлияло и на положение одного из членов узкого руководства, А.А. Жданова. Возглавлявшего четыре года Среднеазиатское бюро К.Я. Баумана отозвали в Москву и решением ПБ утвердили в должности заведующего планово-финансово-торговым отделом ЦК[77].

Назначение Баумана окончательно освободило Жданова от вынужденной повседневной рутинной работы в аппарате ЦК (ещё ранее он был освобождён от обязанностей заместителя заведующего транспортным отделом[78]) и позволило полностью посвятить себя решению важной задачи идейного воспитания молодого поколения. Для этого прежде всего реформировать школьное образование, избавив его от «классового подхода», привнесённого в революционную эпоху, и одновременно пересмотреть существующие, не просто господствующие, но монопольные взгляды и оценки на прошлое человечества, в том числе и народов, населяющих СССР, исторической школы М.Н. Покровского с её, как вскоре стали говорить, «вульгарным социологизмом» и «экономическим материализмом».