Инокуляция

Таксист открыл багажник и бесцеремонно выкинул вещи Никиты прямо на улицу. Тот с глухим стуком ударился о тротуар, и только колёсики каким-то чудом не отлетели у него. Пассажир снова сжал зубы, проглатывая гневную фразу касательно умственных способностей щетинистого извозчика.

– Спасибо, – вместо этого сказал он и стыдливо вернулся за вещами.

Домофон уже запиликал – Ирина дала ему войти. Никита заспешил по ступеням, волоча за собой несчастный чемодан, и тот отчаянно стал вырываться, как кот из рук мигранта.

«Не будь параноиком. Хоть раз в жизни не будь параноиком, я тебя прошу».

Спокойный голос, раздавшийся в голове у Никиты, явно принадлежал его куратору из ВУЗа Естественно, даже во времена обучения Слободин проявлял все свои обострённые инсинуации касательно не только окружающих его людей, но и его собственных научных работ. Он по триста раз всё переделывал и переписывал, будучи уверенным, что его работу не примут. Поднимут на смех.

Никита был вечно растрёпан, рассеян, и его хлопающие глаза бегали по лицу преподавателя во время ответа. И один из них даже сказал куратору, что, «кажется, Никитушка не особо здоров».

«Не параной! И не паникуй!» – сказал ему куратор перед защитой диплома, перед которой молодой парень уже вовсю прикладывался к валидолу.

Защита, кстати, прошла крайне успешно, но эта фраза въелась в голову Никиты на всю, наверное, жизнь.

«Не параной. Не паникуй».

Он подскочил к своей двери, гремя чемоданом, как футляром с контрабасом, и принялся ожесточённо названивать в дверь. Ирина, кстати, открыла довольно быстро.

– Никитка мой приехал, – вот что она сказала, бросаясь ему на шею.

Он почувствовал её тёплые руки, мягкую грудь и невероятно приятный запах её волос.

– Привет, дорогая, – быстро сказал он. – Как ты тут без меня? Всё нормально?!

«Не параной!»

Слободин очень надеялся, что по его побелевшему лицу не слишком заметно, как сильно он переживает о том, чем она тут занимается, пока он в командировках.

– Конечно! – ответила она. – Я вчера получила зарплату, и купила тебе подарок… Как раз к твоему приезду.

– Хорошо-хорошо, – отчеканил он, стремясь ворваться в квартиру. – Я устал, переоденусь с дороги. И пойду помыться.

Никита, сбросив туфли и чемодан, быстро прошёл в спальню со светло-бежевыми занавесками и бело-жёлтым ковром на полу. Он скинул с себя пиджак и принялся нервно расстёгивать рубаху. Несомненно, она прошла за ним и теперь смотрела ему в спину.

– А как у тебя дела? – раздался голос Ирины. – Выиграл дело?

– Нет, – честно признался он. – Ильницкого усадили по полной программе.

– Мне так жаль, – и в голосе её действительно слышалось сожаление.

– Не стоит, – ответил он серьёзно. – Он заслужил это. Я тебе говорю, он стащил слишком много. Как говорится…. Кусок, который можно отщипнуть, он всегда один. Если кто-то возьмёт больше, чем можно, то это сразу будет заметно. Вот тогда-то за ними и прилетает гриф, готовый сцапать своими когтями.

– Разве можно… Хоть вообще сколько-то брать? – спросила она.

– Нет, конечно, нет. Вообще нельзя. Но это разве кого-то остановит?

Никита, уже порядочно успокоившийся, пошёл к ней и поцеловал её в щёку. Она, впрочем, глубоко погрузилась в размышления над его словами.

– Ты сказала, что купила мне какой-то подарок? – напомнил он и вернулся к шкафу с вещами, принявшись искать там полотенце.

– Да, – спохватилась она и глаза её снова загорелись, а улыбка стал расползаться вширь. – Сейчас!

Она почти бесшумно исчезла из спальни, а когда вернулась, то держала в руках коричневую коробку.

– Это хоть по какому поводу? – спросил Никита, протягивая руку за подарком. Но он знал, что там, уже до того, как она вложила ему это в руку.

– Разве мне нужен повод, чтобы порадовать своего любимого мужчину?! – спросила она, едва не подпрыгивая на месте от радости. Лицо её сияло.

Никита посмотрел на коробку. Часы. Не банальщина в виде золотого браслета, а что-то крайне модное и современное – с синим циферблатом, встроенным навигатором и хрен знает чем ещё. Он крутил их из стороны в сторону.

– Спасибо, дорогая, – отозвался Никита, изо всех сил надеясь, что его улыбка выглядит естественной и благодарной. – Это же очень дорого.

– Ну и что, – махнула она рукой. – Пусть все знают, что мой мужчина – крутой. Ты же знаешь, что крутость мужчин определяют часы и обувь?

– Да, дорогая, – ответил он, не переставая улыбаться.

Часов Никита не носил. Он вообще ненавидел их. Ему казались они каким-то архаизмом. Чем-то древним и уже ненужным – какие, блин, наручные часы, когда теперь в телефонах часы есть? Что на них высматривать?! Но сказать, конечно, он так не мог. Вежливость и всё такое. Да и она старалась, чтобы сделать ему приятное. И никакого мужика здесь нет.

«Он уже ушёл, – насмешливо подумал он, метнув взгляд на кровать, ища там пятна. Конечно, ничего. – Уже успела перестелить постель».

– Ладно, иди, мойся, и я накормлю тебя с дороги, – сказала Ирина и юркнула на кухню.

Никита опять сжал зубы – на этот раз он разозлился только на себя.