Иномирье. Otherworld

– Зачем вам это? – спрашиваю я.

– Потому что я не такой уж плохой парень, – отвечает Мартин. – Вы с ней так мило смотритесь вдвоем.

Мы слышим звук колесиков, катящихся по бетонному полу: в нашу сторону едет каталка.

– А вот и наш последний пациент, – говорит Мартин. – Хочешь с ним встретиться?

Я киваю, но он все еще колеблется.

– Знаешь что? – Он показывает на пластмассовую ленту, перетягивающую мои запястья. – Наверное, лучше, чтобы персонал не видел тебя в таком положении. Я освобожу тебя, если ты пообещаешь вести себя прилично.

– А если я не сдержу слово?

Он поднимает брови и склоняет голову набок, словно выговаривая капризничающему малышу:

– Если ты не будешь держать себя в руках, то больше никогда не увидишь Кэтрин Фоули. Ни здесь, ни в Otherworld. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Я снова киваю. Впрочем, я скорее намерен импровизировать. Когда Мартин разрезает стяжку, мои пальцы тут же сжимаются в кулаки. Мне с трудом удается снова их распрямить.

Из-за угла выворачивает медсестра с каталкой. Это не та женщина, которая тогда помогла мне. Один бог знает, что произошло с той. Наши взгляды встречаются. В глазах медсестры мелькает оживление. Она не видела меня прежде, но знает, что я нахожусь здесь не без причины.

Затем я опускаю взгляд на тело, которое она сопровождает. Это Марлоу Хольм.

– Проклятье! – бормочу я.

Все его тело сине-черное от ушибов.

– Да уж. – Мартин морщится от зрелища. – Парнишка сильно покалечился. Они с его матерью этим утром угодили в аварию. Ужасная трагедия. Она тоже работала на Компанию. Говорят, была блестящим ученым.

– Так миссис Хольм мертва?

В точности как предсказывал Марлоу. Они таки добились своего.

– Ты был знаком с Мэдлин Хольм? – небрежно спрашивает Мартин, словно мы ведем светскую беседу за коктейлями.

– Я ходил в одну школу с ее сыном.

– Ну разумеется! Не могу поверить, что я об этом забыл. Да, она скончалась. Но ее сын выжил, и теперь он здесь, у нас. Видишь? Марлоу – член нашей большой семьи, нашей Компании, и он тоже будет принимать участие в бета-тестировании. Вот насколько мы верим в важность этого проекта! Происшествие, которое привело к нам Марлоу, было трагическим; никому из нас не приятно видеть искалеченных семнадцатилетних парнишек. Но если Марлоу умрет на нашем попечении, он умрет героем! Его жизнь не пропадет впустую.

Я встречаю взгляд его маленьких блестящих глаз.

– Вот только не надо заливать мне баки этим дерьмом, – говорю я со всем возможным спокойствием. – И вы, и я – мы оба знаем, что авария Марлоу не была случайностью. Это дело рук Компании.

Медсестра издает сдавленный возглас. Мартин отшатывается, словно я замахнулся на него кулаком.

– Оставьте нас на секундочку, – велит он медсестре.

Она смотрит на него не отводя глаз, как олень на приближающуюся фуру.

– Будьте добры, оставьте нас!

Чары спадают, и медсестра кидается прочь.

Когда Мартин снова поворачивается ко мне, от его добродушия не остается и следа.

– Мне казалось, мы договорились, что ты будешь вести себя прилично! – цедит он сквозь сжатые зубы.

Я никогда не умел вести себя прилично. Мне следовало бы держать язык за зубами, но я не могу смотреть, как Мартин упорно убеждает себя, что он не убийца.

– Марлоу присутствовал при том самом несчастном случае, в котором едва не погибла моя лучшая подруга. Предполагалось, что он не останется в живых – но он выжил. Поэтому Компания подстроила ему другой несчастный случай.

– А знаешь что? Тодд был прав: ты действительно маленькая мразь! – рявкает Мартин. – Я тут пытаюсь объяснить тебе мою работу, а ты распространяешь идиотские теории заговора…

– Это не теория, – говорю я. – То, что произошло с Марлоу, не было случайностью. И его нынешнее состояние – вовсе не кома.

– Не говори глупостей! – фыркает Мартин.

Прежде чем он успевает меня остановить, я делаю шаг вперед и вытаскиваю иглу из руки Марлоу. Затем срываю с его лица щиток. Глаза Марлоу открыты – широко открыты, – и видно, что он до смерти перепуган.

– Ты что, совсем спятил? – яростно шепчет Мартин. – Медсестра! Медсестра, вернитесь, у нас проблема…

Он останавливается. Он тоже это видит: губы Марлоу шевелятся.

– Боже милосердный! – стонет Мартин.

– Вы уверены, что вам сейчас действительно стоит призывать Господа? – спрашиваю я. – Потому что у меня такое чувство, что он не очень-то вами доволен. Вот вам правда, Мартин: люди, которых вы здесь складируете в капсулах, – совсем не овощи. Может быть, они покалечены, но у них нет никакого «синдрома запертого человека» или чего-либо подобного. В коме их держат препараты, подмешанные в капельницы. И может быть, кто-то из этих людей действительно попал в аварию, но я знаю по меньшей мере четырех подростков моего возраста, которые находятся здесь только потому, что Компании нужно, чтобы они были здесь.

Мартин потирает глаза, и я думаю, что, возможно, мне удалось его удивить. Потом он вздыхает и подбирает иглу, свисающую с капельницы на конце тонкой пластмассовой трубки. Он кладет ее на грудь Марлоу и поднимает взгляд на меня.