Иномирец

– Держись, Дашенька, держись. – Виктор бросился на помощь вопящей подруге. Увидев рану, от ужаса он закрыл лицо руками, – болт проломил девушке ключицу, и теперь из-под древка густым ручьем текла багровая кровь.

Около повозки вовсю шел бой между наемниками и кем-то еще, кто мог оказаться как другом, так и еще более злым врагом, нежели Грокотух со своими «Орлами», а потому Виктор поспешил с освобождением Даши. Он повторил свой фокус с раскалыванием кандалов на части и задумался, что делать с раной в плече. Решившись на отчаянный шаг, Виктор крепко схватился за основание болта, мысленно пожелал Даше удачи и что есть мочи потянул деревянный штырь на себя.

Не в силах сопротивляться боли, девушка отключилась. Она завалилась набок, и из раны хлынула новая порция крови, столь критическая потеря которой могла закончиться для Даши фатально. Виктор вспомнил, как некоторое время назад обрубок его большого пальца был подвержен прижиганию, что, возможно, и спасло тогда иномирцу жизнь, и потому он решил повторить тот же самый фокус с Дашей. Прикрыв рану ладонью, Виктор силой мысли раскалил свои пальцы и стал ждать, пока не запахнет паленой плотью. Кое-как остановив кровавый поток, он аккуратно поднял девушку на руки и, заранее оглядев окрестности, вытащил ее из повозки.

Теперь стало ясно, что нападающих на караван оказалось не меньше полусотни. Ни один из них не походил на разбойников, ополченцев или даже латников из герцогской армии. Все они были в легких кожаных одеждах с длинными пурпурными плащами за спиной, и грудь их покрывали едва заметные кольчужные рубашки. На головы воинов были накинуты лишь глубокие капюшоны, а сражались они в большинстве своем либо длинными вычурными глефами и тяжелыми алебардами, либо, как древнегреческие воины, держали в одной руке легкий круглый щит, а в другой – короткое пехотное копье. По силе нападающие не уступали «Орлам», а потому потери с обеих сторон до сих пор хоть и оставались небольшими, но относились друг к другу в равных пропорциях. Виктор поблагодарил Вселенную, Свет и тридцать его богов, даже злых, за то, что битва происходила в полусотне метров впереди, и даже пепельники-погонщики, которые в бой обычно не вступали, сейчас бились бок о бок со своими защитниками-наемниками во главе с Йормлингом.

Немного пораскинув мозгами, Виктор решил, что ему необходимо освободить Мильха и его семью, а также угнать одну из повозок, чтобы как можно скорее добраться до Арвенха. На время оставив Дашу на земле, иномирец, стараясь не привлекать к себе особого внимания, проверил ближайшую к нему закрытую на засов снаружи повозку, но внутри обнаружились не те пленники, которых он искал. Шестеро испуганных оборванцев, едва учуяв запах свободы, немедленно сорвались и бросились наутек.

Виктор тяжело вздохнул и проверил другую повозку – история повторилась. Мильх со своей родней отыскался лишь в пятой по счету повозке. Обрадовавшись почти благополучному исходу, беглецы пересели в личный дилижанс «Орлов», запряженный тройкой сильных молодых коней и находящийся в самом конце караванной колонны, перенесли на мягкие сиденья Дашу и едва тронулись в путь, как дорогу им перегородил непонятно как оказавшийся здесь Йормлинг. Широко распахнув свои крылья, он одним движением руки заставил лошадей, приученных к его командам, остановиться.

– Я так и знал: что-нибудь пойдет не по плану, – понурил голову Виктор, почти смирившись со своим поражением.

– Далеко собрались? – спросил «Орел», направив лезвие своего меча в сторону иномирца. – На моем-то транспорте.

– Йормлинг! – раздался откуда-то издалека голос Грокотуха. – Ловить беглецов! Ловить и убивать, если они сопротивляться!

Виктор несколько раз ударил коней хлыстом, но те не сдвинулись с места ни на шаг и лишь покачали головами. Йормлинг посмотрел пленнику прямо в глаза, и эта визуальная дуэль длилась, казалось, целую вечность. Командир наемников в любой момент мог одним рывком достичь своего противника, одним коротким взмахом оборвать его жизнь, затем ворваться внутрь транспорта и так же безжалостно расправиться с остальными пассажирами. Но он этого не делал. Размах его крыльев с каждым мигом сужался и сужался, а вместе с ним утихал и накал страстей. В конце концов Йормлинг и вовсе понурил голову, опустив взор в землю. Виктор смотрел на крылатого латника, но теперь он видел в нем не отчаянного головореза, сражающегося за деньги, и не бывшего члена инквизиторского ордена, жаждущего вернуться в строй. «Орел» сомневался, и это отчетливо ощущалось в его взгляде, его осанке, в каждом движении.

– Ловить его! Ловить! – кричал караванщик, но командир наемников уже не внимал его словам. Вместо этого он вновь уставил свой взгляд в Виктора, и крылья его вновь приобрели былой размах.