Иномирец

Воспоминание из прошлой жизни, причем совсем недавнее, вдруг встало перед его глазами. Виктор Евгеньевич Богданов, умирающий от рака старик с Земли, с трудом протискивается между грязными могилами на кладбище и сетует на кучи мусора, которые никто не в состоянии убрать. Вот он медленно подходит к месту вечного упокоения своей любимой жены Лизы и сидит рядом с ней целую ночь, ведя с давно почившей возлюбленной непринужденную беседу-монолог. То чувство конечности происходящего, смертности всего бытия, меланхолии, грусти и вселенской тоски – все это сейчас ворвалось в разум Виктора, принесло целый разряд ощущения безысходности, но в то же время вернуло уважение к предкам, не своим праотцам, а к предкам любой цивилизации, к тем, кто давным-давно истлел и оставил после себя лишь увядающие воспоминания.

Дверь поддалась с трудом. Она не была заперта, нет. Напротив, услужливый рычаг справа от нее словно говорил: «Давай же, нажми на меня!» И Виктор незамедлительно дернул этот рычаг, на всякий случай поворачиваясь к проходу спиной и прикрывая от возможных ловушек лежащую на его руках без сознания Дашу. Но никакой подлости не произошло – где-то в глубине сооружения заработал дверной механизм. Заскрипев и загудев, он с натугой и кучей поднятой в воздух пыли медленно отворил перед путниками дверь и замолк.

Подземная гробница хоть и принадлежала самому знатному роду во всем герцогстве, но сказать по ней этого было совершенно нельзя. Длинный узкий коридор с поддерживающими потолок стальными балками казался красивым, опрятным, но не вычурным и уж явно не герцогским. Неспешно шагая по мощенному плитами полу, Виктор по пути зажигал висящие на стенах факелы, причем сейчас ему для этого не требовалось касаться их руками. Один взгляд на факел – и вот он уже ярко горит, заполняя помещение колышущимся светом, слегка потрескивая от собственной древности и поднимая к потолку едва чернеющий дымок.

В конце коридора находилась еще одна дверь, на сей раз слегка приоткрытая. Она не выглядела крепкой, потому что единственной металлической частью в ней была железная ручка, а все остальное оказалось лакированным деревом. Отмахнувшись от свисающей с потолка паутины, Виктор ногой отворил дверь и втиснулся вместе с Дашей в невысокий проход.

Сразу за дверью находилось небольшое округлое помещение всего дюжиной метров в диаметре. Здесь факелов не было, зато в самом центре комнаты стоял окруженный мелкой решеткой постамент с ритуальным кострищем. Виктор зажег его и на миг даже испугался того, что увидел: вокруг него, прямо по периметру стен, грозно возвышались до самого потолка тринадцать невероятно красивых, но в то же время пугающих саркофагов, один из которых все еще оставался открытым, ожидая в свое лоно нынешнего правителя Авельона – Герберта Чаризза. На крышке каждого саркофага, практически повторявшего строение тела человека, но увеличенного в полтора раза, был изображен какой-нибудь бог из церкви Света, о которых Виктор услышал накануне от отца Мильха. Глаза каждого из божеств, похожие на рубины размером с персик, ярко отражали зажженный в центре помещения свет, но они не выглядели при этом зловеще или пугающе. Напротив, взгляды божеств на саркофагах источали умиротворенность, монументальность и что-то иное, неуловимое для непосвященного человека.

Виктор аккуратно положил Дашу на пол, прислонив спиной к стене, а сам тем временем постарался прийти в себя от увиденного и начал поиски того, зачем он, собственно, сюда пришел. Книга должна была находиться где-то здесь, в этой самой комнате, в такой дали от цивилизации, тепла и комфорта. На миг Виктор представил, насколько же далеко его забросило от родной Земли, на которую обратного пути уже нет и никогда не будет. По его замерзшей щеке скатилась одинокая скупая слеза. Разозлившись на собственную плаксивость, Виктор резко смахнул ее и решительно принялся за поиски.