Иномирянка: пятнадцать лет спустя (СИ)

Первое, что увидела Геля дома: детей, которые пытались играть с кошкой, в этот раз – Муркой. И играть они пытались… в стоматолога.

- Оля, Катя, не мучайте животное. И вообще, чью щетку вы теперь испортили? – поинтересовалась Геля, отобрав у девочек орудие пыток.

- Ничью. Она новая была, - ответила Катя.

- В сумке у тети Маши, - пояснила Оля.

Геля вопросительно взглянула на учителя, хотя и так было все ясно:

- Спасибо, конечно, но, видно, не судьба, - сказала она, после чего рассмеялась. – Придется опять заехать в магазин.

- Я так и поняла! – прокомментировала Дени, надеясь, что это не будет супермаркет. А ещё она очень радовалась тому, что у карен – хиа кариеса в принципе быть не может. Так что если их щётки и будут использоваться не по назначению, то особого вреда это не нанесёт. Но свою все же спрятала в личное пространство, так, на всякий случай.

========== Старое село ==========

песня - гр. Мельница “Мокошь”

Сборы проходили быстро, как будто на войну. Дени, конечно, было чуть проще: вещи были запихнуты в личное пространство, о котором не всем было известно. Геля же, тихо ругаясь, собирала по дому то, что было разбросано, в чем ей помогали дети:

- Эта майка хорошая, а эта больше не работает, на ней дырочка…

- Мама, а мы Васю возьмем?

- Мама, а когда домой…

И все в этом духе. Быстро собравшаяся Мария пыталась помочь ей, но, кажется, порой только мешала, остальные же отступили, не начиная.

Тетя Валя снова развлекала детей, в этот раз пробуя другие сказки:

- Жила была женщина, и не было у нее детей. А так ей хотелось ребеночка. И вот, пошла женщина к колдунье…

- Глупая! Не к колдунье, в детский дом идти надо было, - заявила Катя, смутив тетю Валю, которая, впрочем, так ничего и не поняла.

- Ты все же решила им рассказать? – осторожно спросила Мария, Геля лишь кивнула в ответ: это было известно еще до того, как суд принял окончательное решение о мальчиках. – Навредить не боишься?

- Боюсь. Но, если скажу не я - вреда будет больше. У мальчиков четвертая группа крови, у Кати – вторая положительная… У нас с мужем – первая и вторая отрицательные. Рано или поздно и в их школе будут учить биологию…

- И то верно, - согласилась Мария, вспоминая, как сосед рассказывал про сына: дескать, у соседа четвертая, у жены – вторая, а у сына – первая… А папка-то был рогатый, не подумайте только, что черт.

- Кто такой – черт? – спросила подошедшая эльфийка.

«Да ты что, мысли читать умеешь?» - Мария удивлено посмотрела на нее, но все же решила объяснить:

- Ну, существо такое, злое. Черное, с рогами, копытами. Людям делает всякие гадости, - «не стоит говорить ребенку о красивых чертях и о том, кого сейчас называют чертями» - подумала она, блокируя мысли.

- Да? Я не видела, - сказала девочка, после чего вернулась к тете Вале, которая как раз рассказывала сказку о двенадцати месяцах.

Дея тоже подсела поближе. эту сказку она любила, хотя и критиковала временами. Ну вот интересней её было слушать что-то, что Дени рассказывала… Может, потому, что её истории случались на самом деле?

- Ну, детки, кто понравился вам больше всего? – тоном хорошей учительницы спросила тетя Валя.

- Марушка! – дружно заявили двойняшки.

- Настенька и мачеха, - ответила остроухая. – ведь они так любили друг друга. Зачем их заморозили? Это ведь не правильно…

Мария тяжело вздохнула: а ведь в таких сказках заложены старинные легенды. Да и не даром наказана была всегда именно «злая мачеха»: сирот раньше не обижали. И пусть в другой сказке баба Яга заставляет сиротку работать, так зато учит такому, что потом даже царевич ее полюбил. Хочешь учиться – плати… хотя бы так. Да и не было там ничего сверх меры.

Наконец-то сборы были закончены, все поблагодарили тетю Валю (кое-кто даже материально), напоследок зашли к телятам и попрощались с котятами.

Открыв машину, Геля взглянула на детей, уже собиравшихся скинуть курточки:

- Девчат, не надо. Печку я не включу пока, а вы кашляете…

- А мы и в куртках кашляем! – заявила Катя, сбросив курточку и залезая на детское кресло: хоть с этим они не спорили.

Все снова заняли свои места, Ангелина завела машину, после, слегка улыбнувшись, включила музыку:

- Немного ретро… - девушка нажала на газ. Что ж, и эта страница жизни была позади.

«Только зори поднимались над лесами,

Свет и славу не нашли еще славяне.

Было то – начало дней,

И молились, словно матери своей.

Наши предки пели

Ты нужна нам тОж

Словно свет Ярила

Мокошь Мокошь!

Мы тебе поклоны бьем

Ткани воды сторож

Жертвы воздаем

Мокошь Мокошь!»

Услышав песню, Мария улыбнулась:

- Ты знала, да?

- Я все утро об этом думаю… а тут еще тетя Валя и ее Двенадцать месяцев…

- И ушастик со своим мнением, - заметила Дея, которая, кажется, не поняла смысла разговора.

- Да, не в тему было, - ответила Мария, смутив Иви. – Вообще Марушка, Мара, Марья-Моревна – сильнейшее божество. Она стала тринадцатым ребенком, - легкая улыбка Геле, - кстати, приемным. Тринадцатой у костра.

- Смерть? – удивилась Дея. – Так поэтому нельзя, чтобы за столом сидели тринадцать человек?

- Именно поэтому, девочка, - подтвердила Мария.