Иномирянка (СИ)

— Поэтому Тим послушай Шейна, я не кусаюсь, и просто хочу с тобой дружить, а сейчас мы просто покушаем. Шейн, подвези еду к кровати и подвинь туда, пожалуйста, вон то небольшое кресло, чтобы все уместились….Ага замечательно, а теперь все к столу. — Шейн сел на кровать, а Тим так и продолжил стоять. Прекрасно понимая его ступор, я подошла к нему, взяла за руку и произнесла:

— Тим, я понимаю, что ты мне сейчас не веришь, но посмотри на Шейна, я ведь ему ничего не делаю, и тебя я пальцем не трону. Веришь?

— Да, госп… Руби, — уж очень не уверенно он произнес под конец мое имя. Поэтому я, не отпуская его руки, потянула с собой на кресло так, что теперь он оказался у меня на коленях. И вот теперь в изумлении оказался не только мальчик, но и Шейн, а первый ко всему еще и замер. Пришлось разредить обстановку.

— Мальчики чего вы застыли, Шейн продолжай кушать, а я пока хочу задать Тиму один вопрос: почему мне Шейн сказал, что ты мало ешь, тебе что не нравится здешняя еда?

— Нет, что вы! Просто у меня нет аппетита, и как бы еда прекрасно не выглядела, я не хочу испробовать ни капли.

— Значит, если сегодня все пройдет прекрасно и мы купим еще рабов, то им нужен будет плановый осмотр, так? Так. Поэтому надо будет еще и врача купить, который всех проверит, — обратилась я к Шейну.

— Да, Руби.

— Ну, раз разобрались, вернемся к Тиму, тебе все-таки придется немного покушать, негоже это весить как пушинка в четырнадцать-то лет.

— Ой, простите, мне можно идти?

— Куда это ты собрался, садись к Шейну и кушай, а потом мы с тобой поговорим. Договорились?

— Договорились.

Глава 10

Во время нашей трапезы, Тим действительно не очень охотно ел и по нему было отчетливо видно, что немалый дискомфорт ему причиняло еще и то, что в его компании кушает госпожа. Но отступать я не собираюсь, ведь мне действительно очень хочется, чтобы мальчик ко мне привык как можно скорее и мы смогли бы с ним нормально общаться. По сути, он является подростком, а уже смог натерпеться столько боли и все от собственной матери, поэтому я хочу хоть немного, но сделать его детство лучше, и попытаться оттеснить весь тот ужас и страх, в котором принято держать рабов.

Когда кушать все закончили Шейн убрал остатки еды (а их было немало) со стола, на специальный передвижной столик, на котором вначеле обеда ее и привезли, затем он пошел увозить все это в кухню, Тим тоже порывался пойти вместе с ним, на что я нежно, но настойчиво взяла его руку и повела к дивану, что подаль стоял от двери. Мальчик, ничего не понимая, следовал за мной, и когда я присела на диванчик, то аккуратно потянула его тоже. И уже спустя пару секунд мы седели практически напротив друг друга, что было очень удобно при разговоре, и главное так, что я могла видеть лицо Тима и если что, постаралась бы успокоить его, ведь не знаю до чего доведут нас наши откровения.

— Тим, давай немного поговорим. Я узнала от Шейна, как ты сюда попал, и очень сожалею, что не оказалась здесь раньше и тебе пришлось через это пройти в столь юном возрасте. Сейчас я хочу тебе помочь и сделать так, чтобы такого больше не повторялось никогда. По крайней мере я буду очень надеяться, чтобы такого больше не случилось.

— Р-руби — после произнесения моего имени, он тут же посмотрел на меня, и видимо не увидев в них ничего плохого, выдохнул, и продолжил — хоть вы и считаете меня маленьким, это не так. По нашим меркам, я уже как год могу быть во владении госпожи и выполнять все ее пожелания, поэтому мне очень повезло, что я попал именно в этот дом и к относительно хорошей хозяйке. И мне действительно немного трудно верить окружающим, многие рабы, которые здесь находятся, относятся ко мне, как к младшему брату, и стараются по-всякому оберегать, но даже им я не очень доверяю, хоть и безмерно благодарен: что не делают из меня мясо для битья, но если вдруг подвернется случай и, например, кого-то захотят продать на рынок за провинность, они ведь смогут и подставить, потому что мне, вряд ли кто поверит. А я, хоть и могу за себя постоять, навряд ли смогу с ними тягаться. Единственный, кому я безоговорочно доверял это мой брат, которого я скорей всего больше никогда не увижу. Простите меня, что я посмел вам жаловаться, извините меня…