Инопланетяне в Гарволине

— Да можно, мой дорогой! — растроганно воскликнул редактор. — Вы для нас просто дар небес! У нас как раз нет желающих идти в астронавты, каждый норовит в момент их приземления околачиваться на рынке! Так что милости просим!

— А теоретически ведь ничего не докажешь! — с разгону произнес социолог еще одну заготовленную фразу и замолк, потому что тут его взгляд пал на сатирика. Онемев от восхищения, социолог позабыл обо всем на свете.

Зато остальные пришли в себя. Художник оторвался наконец от стола, пытаясь привести в порядок измятые плоды своего творческого гения, и, не получив ответа, рявкнул на всю комнату:

— Как вы сюда попали?

Вздрогнув, компаньоны непонимающе уставились на него, потом до них дошел смысл вопроса, и они уставились на зачарованного социолога.

— И в самом деле, — заинтересовался редактор. — Как вы проникли в здание?

— Через дверь, — был исчерпывающий ответ.

— Через какую дверь?

— Что? А, через много дверей, сначала через входную, потом по очереди через другие…

— Ну конечно, этот кретин не запер за Марысей, — с ужасом констатировал консультант. Конспираторы дружно возмутились.

— Ну, знаете ли! Если мы будем откалывать такие номера, у нас не эксперимент получится, а черт знает что! Ведь это не шуточки, к нам мог зайти кто угодно — и конец конспирации. Ты что, совсем голову потерял?

На сконфуженного репортера наседали со всех сторон, а тот, чувствуя свою вину, неумело и робко оправдывался. Неизвестно, сколько времени продолжалось бы осуждение фоторепортера, если бы не сатирик. Решительно взмахнув рукой, он заявил:

— Ладно, хватит с него, парень свое получил, а теперь за работу! Учтите, я долго не выдержу! Манекенщицу себе нашли, пся крев!

— И ты еще жалуешься? — огрызнулся консультант. — Глядишь, еще и карьеру сделаешь…

Социолог в полном восторге обозревал окружающие его восхитительные предметы, а от сатирика просто не мог глаз оторвать. Вот только серый он какой-то, особенно это бросалось в глаза по контрасту с окружавшими астронавта блистающими серебром доспехами. И вообще, по мнению социолога, существо, прилетевшее из глубин Вселенной, не может быть серым, оно просто обязано сиять, испуская из себя неземной свет!

Своими замечаниями социолог поделился с коллегами, но, поскольку поделился он и еще многими соображениями, коллеги не совсем поняли смысл его замечаний, да и некогда было: сатирик все громче и настойчивей требовал поскорее закончить примерку.

Редактор нагнулся в поисках камеры, которую уже собрался напялить на астронавта, когда социолог постучал в дверь. Художник с фоторепортером опять взялись за редакционные лампы на длинных гибких ножках, ломая головы, как из них сделать третью ногу для астронавта.

Редактор отыскал камеру и попробовал самостоятельно напялить ее на пришельца. Дохлый номер! Он призвал на помощь коллег.

Пришлось художнику с фоторепортером побросать свои лампы. Кооптировали консультанта и все вместе стали обряжать в камеры сатирика. Сначала попытались натянуть на него камеру снизу. Положили ее на полу, и перевязанный велосипедными змеями сатирик, с трудом поднимая ноги, влез в середину. Коллеги принялись натягивать на него автомобильную камеру. С дикими муками удалось немного протолкнуть ее вверх по телу сатирика. Результаты никого не удовлетворили, ибо теперь сатирик стал походить на странную даму в кринолине весьма оригинального фасона, а еще больше — на карикатуру балерины в чудовищной пачке.

— Я говорил вам, что это должно быть вверху! — разворчался художник. — Говорил, а вы не слушаете! У меня же своя концепция. Сделали из нее черт знает что!

— И в самом деле, выглядит он глупо, — согласился редактор. — Хорошо, вернемся к твоей концепции. Эй, вылезай оттуда!

У фоторепортера было особое мнение.

— А если камера будет вверху, тогда все сразу увидят, что у пришельца самые обыкновенные ноги! — заявил он.

— Пришельцы имеют право на две ноги! — отстаивал свою концепцию художник. — Мы ведь решили, что они будут человекоподобные, так ведь? Да и не будут это обыкновенные ноги!

И бросившись под стол, художник с триумфом извлек ласты гигантских размеров.

— Вот, видите? У меня все продумано, говорю же вам — концепция! Быстро надевай их! Сейчас увидите, как это здорово!

Легко было ему сказать «надевай». Собственными силами сатирик был не в состоянии вообще что-либо надеть. Исключено, он с трудом мог пошевелиться. Автомобильная камера лишила его возможности двигаться, не то что сгибаться, руками же он и раньше не мог шевелить, ведь их плотно прижали к телу змеи надутых велосипедных камер. Забыв об этом, несчастный сатирик в ответ на приказ художника сделал было попытку покрутить пальцем у виска, но, разумеется, не смог этого сделать. Редактор и художник опустились перед ним на колени.

— Да хоть приподними копыто! — нервничал редактор. — Не прирос же ты к полу!

— Осталось совсем немного, того и гляди, прирасту! — огрызался сатирик. — Мало того, корни пущу, листики-цветочки вырастут на мне! Да осторожнее, что вы со мной делаете?