Инопланетянин

Уотсон подошел очень сердитый, вытирая разгоряченное лицо большим махровым полотенцем, висевшим у него через плечо. Ему было лет сорок, он был невысок, но все-таки повыше, чем это показалось Мейседону сначала. Уотсон был рыжеват, веснушчат не только лицом, но и телом; кожа его от пребывания на солнце не столько загорела, сколько покраснела. Он вполне мог сойти за представителя славного племени делаваров или ирокезов, тем более что глаза у него оказались неожиданно темными, почти черными.

- Не дали вволю поиграть? - с улыбкой спросил Кейсуэлл.

- Наигрался, - пропел Уотсон, - ваша Долорес кого угодно доведет до седьмого пота.

- Это Генри Мейседон, Чарльз. Он не обижается, - Кейсуэлл легонько сжал предплечье полковника, - когда его называют просто Генри.

Мейседон счел нужным утвердительно склонить голову.

- Очень приятно. А я в восторге, когда меня называют просто Чарльзом. Именем, которое носил этот великий и неповторимый актер-коротышка. Уотсон еще раз прошелся полотенцем по лицу, шее и полюбопытствовал: - А где же этот меднолобый солдафон из Пентагона, которого вам приспичило ввести в дело?

Кейсуэлл тихонько, почти беззвучно рассмеялся и снова легонько сжал предплечье Мейседона.

- Генри Мейседон и есть тот самый полковник, Чарльз.

Мейседон еще раз поклонился, теперь уже с очевидной насмешкой. Уотсон удивился, но ничуть не смутился. Бесцеремонно оглядывая Мейседона с головы до ног, он спросил:

- Вы и правда полковник? Черт знает что! А где же ваш мундир? Где ваши аксельбанты, эполеты и ордена? Где ваш кольт, из которого вы без промаха попадаете в подброшенную десятицентовую монету?

- Чтобы удовлетворить ваше любопытство, я в следующий раз захвачу его с собой.

- Ради Бога не надо! Вдруг я рассержу вас ненароком, и вы мигом превратите меня в решето. Вам приходилось убивать людей, полковник?

- Я боевой офицер, мистер Уотсон.

- Надо же! Первый раз вижу живого боевого полковника. И все-таки отсутствие мундира сбивает меня с толку, шокирует, что ли, не пойму. Мне почему-то представлялось, что полковники даже спят в форме, застегнутые на все пуговицы и затянутые в ремни. И это обстоятельство наводило меня на серьезнейшие размышления об особенностях их интимной семейной жизни!

Покачивая головой, Кейсуэлл положил руку на плечо Уотсона, прикрытое полотенцем.

- Хватит паясничать, Чарльз. Генри может подумать о вас черт знает что.

- Завидую вам, Джон. Вы называете полковника запросто - Генри, как будто перед вами не пентагоновский офицер, а простой смертный. У меня язык не повернется сказать такое!

- А вы попробуйте, - мягко посоветовал Мейседон.

- Как? Вы не сердитесь на меня? Или все это тонкая ловушка, а стоит нашему патрону удалиться, как вы придушите меня каким-нибудь изощренным приемом каратэ или джиу-джитсу?

Кейсуэлл поморщился.

- Хватит, Чарльз, - в его голосе прозвучали холодноватые нотки, - надо же знать меру! Введите, пожалуйста, Генри в курс дела, как вы это умеете коротко, ясно, сообщите о самой сути наших затруднений. К сожалению, я должен ненадолго отлучиться. Надеюсь, вы не подеретесь?

Провожая взглядом статную фигуру советника, Уотсон тяжело вздохнул и завистливо пропел тенорком:

- Отправился к своей Долли.

- А кто она, эта Долли? - не удержался от вопроса Мейседон.

Уотсон внимательно взглянул на него.

- Прежде всего это женщина, полковник. Молодая, здоровая, красивая самка. Вы видели ее на корте и не могли не обратить внимания на ее несомненные женские достоинства. Кроме того, Долли - подружка Джона, в известном смысле на нее наложено табу, поэтому я не рекомендовал бы вам смотреть на нее слишком жадными глазами.

Мейседон закусил губу - этот книжный червь не был лишен наблюдательности. Впрочем, в этой специфической области человеческих взаимоотношений многие обнаруживают совершенно неожиданную наблюдательность. Тем не менее, следуя своему правилу всегда доводить до конца начатое дело, Мейседон спросил:

- А что это значит - подружка?

- Это значит - подружка, - сварливо пропел Уотсон. - Иначе говоря, дорогой генштабист, потаскушка.

Он покосился на медальное лицо Мейседона, на котором вместе с тенью огорчения появилась этакая снисходительная барская надменность, и очень довольный, злорадно расхохотался. И тут же вздохнул.

- Не надо думать о ней плохо, полковник Долли - вполне приличная девка. Она учится в университете и мечтает стать археологом, помимо тенниса вполне прилично играет в крикет и гольф, отлично стреляет Если бы она занимала в обществе более весомое место, то и называлась бы более благопристойно - любовница, возлюбленная, а может быть, и невеста. Равно, спустись она по общественной лестнице пониже, как получила бы романтичную кличку галл, бар-герл или что-нибудь в этом роде. А ныне Долли именно подружка! - И, резко меняя тему спросил: - Вы не страдаете водобоязнью, полковник?

Мейседон взглянул на него удивленно.