Инопланетянка его мечты

Тобгьял с каменным лицом, гордо подняв подбородок, чинно сел на предложенное место. Пуньцог мягко подтолкнул правящую жену расположиться рядом с мужем. Держаться с достоинством, в отличие от цанпо, она даже не пыталась. Впрочем, если она не отличалась разумным поведением до сегодняшнего дня, то с чего бы вдруг ждать, что она поступит иначе теперь.

Агван подошел к столу и осторожно положил на него небольшую, сшитую вручную рукописную тетрадь, увешанную многочисленными тяжелыми печатями. Я подумала о странной ситуации, когда судьбу большой страны столетиями определяла одна маленькая книжка, хранящаяся в сундуке под замком.

– Мы слушаем тебя, – хорошо поставленный голос незнакомого мне воина силы эхом разнесся под сводами зала. Он посмотрел в глаза Вангьялу. И не только он. Все присутствующие сосредоточили внимание на моем Бенкендорфе. – Где твое слово?

Я предположила, что речь, должно быть, о том традиционном послании, ради которого всем цанпо нанимали сочинителей. Выходило, незнакомец – глава Запретного дзонга? Я нахмурилась, силясь вспомнить имя. Кажется, ястреб звал его Намган.

– Оно здесь, – в той же манере ответил Вангьял, взял меня за плечи и немного выдвинул вперед.

Сказать, что я опешила, – ничего не сказать. В смысле «оно здесь»?!

Я оторопело уставилась на Намгана. Он в свою очередь растерянно смотрел на меня, потом вновь перевел взгляд на Вангьяла:

– Что ты имеешь в виду?

Да. Мне бы пояснение тоже не повредило.

Я повернулась к избраннику своего шального сердца и приподняла брови, но он лишь усмехнулся в ответ. А заранее не предупредил, полагаю, по каким-то весьма и весьма важным соображениям. Зачем же порывался закрыть на корабле? Или решение сделать меня своим «посланием» пришло после моего отказа остаться в стороне?

Я сосредоточилась на логических цепочках. Если не предупредил, значит, ждал некоей естественности. Видимо, действовать мне предстояло самой. Что ж. Тогда попробую поставить мышление нового знакомого с ног на голову. Во-первых, у меня это выходило неплохо, во-вторых, было желание услышать ответы на важные лично для меня вопросы, ну, и это единственное, что пришло в голову.

– Зачем воину силы с Запретной Горы послание? – обратилась я к Намгану. – Разве он не видит, что в душе человека? Разве он не знает, что послание пишет не цанпо? Разве не лжет он своим богам и людям, принимая ложь и отдавая ей название правды?

Намган от неожиданности побледнел, однако быстро взял себя в руки.

– Ты жена Вангьяла? – Голос его звучал все так же внушительно, но к концу вопроса немного дрогнул.

– Не знаю, – честно ответила я. – Воину силы с Запретной Горы важны статусы или мысли?

Возможно, мне показалось, но издалека послышался тихий смешок. Сначала с одной стороны, потом с другой. Дальше я поняла, что не ослышалась. Присутствующие действительно от могильной тишины перешли к возбужденному шепоту и тихому веселью. Думаю, это была своеобразная нервная реакция на мои слова, а не настоящий смех.

– Ты обвиняешь меня?

Я пожала плечами:

– А ты испытываешь вину, слушая мои вопросы?

– Порой равновесие требует принятия. – В глубине глаз Намгана мелькнул страх. Он сам не верил своим словам. Почему сделал? Потому что все делали.

Я зашла в тупик. Прилюдно утопила авторитет главы Запретного дзонга парой вопросов, а зачем – придумать не успела.

– Разве? – пошла до конца я.

– Кто ты? – Намган сощурился, как будто только осознав, что говорит не с женщиной своего мира.

Я повернулась к Вангьялу, который все время диалога наблюдал за мной с безмятежной полуулыбкой, и вопросительно подняла брови. К сожалению, хитрец промолчал, только заулыбался шире, и все. Прекрасная и величественная Мона Лиза, не иначе. Черт желтоглазый! Любовь толкала меня на странные эмоции и не менее странные сравнения.

Я вздохнула, повернулась к Намгану и сказала первое, что пришло в голову.

– Человек.

Пятеро воинов за его спиной заметно разволновались.

– Почему ты одета как мужчина?

– Это удобно.

Намган закрыл глаза, на лице его проступила усталость, затем он засмеялся и спросил:

– Мне говорили о рабыне, которую учит брат цанпо. Этому он тебя научил? Спуститься истиной на голову молящегося?

Так песня про это?

Честно говоря, меня вся ситуация утомила не меньше. Монотонность и цикличность диалога с упрямцем лишала сил. Чувство вины за убийство Мамаева еще не пришло, и, видимо, оттого мне подумалось, что выстрелить еще пару раз из плазменной винтовки было бы куда как проще и интереснее, чем торчать в этом зале с массой людей и разбираться в их политических и социальных взглядах.

– А ты хочешь, чтобы это оказалось именно так? Для чего? Чтобы вновь не взять ответственность, данную тебе? Снова свое решение отдашь другим?

– И какое же решение ты видишь верным, женщина?

Я вздохнула и потерла переносицу пальцами. В желании здешних людей не нести ни за что ответственность я не ошиблась.

– Хочешь, чтобы я приняла его за тебя? Как эта тетрадка решала столетиями за вас всех?

Мои слова погрузили зал в тишину.

– Ты рабыня, нарушившая закон. Как смеешь ты судить свободных?