Инопланетянка варвара

Я обрушиваюсь поверх своей пары, обессиленный от нашего бешенного спаривания. На это ушло совсем немного времени, и мой член все еще подергивается, несмотря на то, что похоронен глубоко внутри нее, и я кончил. Однако резонанс не проходит. Если уж на то пошло, с каждым моментом он становится все сильнее, и наши кхай объединились в общую песню.

Руки Лиз выскальзывают из моих волос, и ее лицо искажается в гримасу, увидев длинные пряди волос на своих пальцах.

— Я…, кажется, выдернула немного. Прости.

Она возвращает мне их обратно.

Я беру эти пряди волос и отбрасываю их в сторону.

— У меня их более чем достаточно.

Она может выдрать хоть все, если ей хочется. Мне плевать. Я лишь хочу остаться навсегда внутри нее. Я переворачиваюсь на бок и прижимаю ее к своему телу, опуская ее лицо к своей груди. Я никогда не чувствовал себя настолько… хорошо.

Она моя. Полностью моя. И сейчас она полна моим семенем. Я чувствую, как ее влагалище сжимает меня горячими, сильными спазмами, проходящими сквозь ее тело. Она слегка задыхается от каждого из них, и мне думается, что они возбуждают ее. Я поглаживаю ее светлые косы, мокрые от купания.

— Моя пара, — шепчу я. — Моя Лиз.

С губ моего человека срывается приглушенный полувздох-полустон, полный наслаждения. Она прижимается лицом к моей груди, а рукой проводит вниз по моей руке. Я делаю ей то же самое, наслаждаясь различием структур наших тел. У нее нет мягкого пушка, покрывающего кожу моих людей. Человеческая кожа совсем не похожа, но… я наслаждаюсь ею. На ощупь она ощущается слабой, привыкшей к неге, и я сразу вспоминаю, как лизал ее гладкое влагалище.

Это — приятные воспоминания, и это то, что я хочу немедленно снова повторить. Я пальцами движусь к основанию моего члена, по-прежнему всаженного глубоко внутри нее, и провожу пальцами вдоль краев ее щели, где она охватывает меня в глубоких тисках внутри себя. Ее складочки туго растянуты.

Она втягивает воздух.

— Что…

— Мне нравится ощущать, когда я внутри тебя, — говорю я ей, и ее покрасневшее лицо обретает еще более ярко красный цвет. — Тебе приходится широко растянуться, чтобы принять меня.

— Хвастунишка, — говорит она дразнящим тоном, а ее рука старательно спускается вниз по моей груди. — Кстати, как бы это сказать, но мы сделали все совершенно неправильно.

— Неправильно? — я ни на шутку потрясен, что чем-то умудрился разочаровать ее. — У людей есть какой-то ритуал, который я пропустил?

Она хихикает и кончиками пальцев пробегает по мышцам моей груди, а затем щелкает по моему соску.

— Ну, не то, чтобы уж совсем, если только не считать прелюдию ритуалом, — она сдвигается, и своим членом я ощупаю каждую мышцу внутри ее тела. Я резко вдыхаю, потому что готов прямо сейчас снова взять свою пару, однако она все еще разговаривает, так что пытаюсь внимательно ее слушать. — В основном, — продолжает она, — женщины хотят, чтобы их соблазняли к сексу.

Соблазняли к сексу? Я не понимаю. Она взывала ко мне. У меня во рту до сих пор ощущается вкус ее влажного возбуждения. Я секунду изучаю ее, задумываясь над этим. Ааа, наверное, настал момент выразить то слово, означавшее ухаживание.

— Нeвввп, — говорю я ей.

Она шлепает меня по груди.

— Что ты хочешь сказать этим своим «нeввп»? — она выглядит оскорбленной. — Может, я ожидаю что-то вроде чертовой прелюдии! Не думаю, что я многого прошу.

— Погоди. Разве это слово не означает ухаживание?

Она возмущенно вскрикивает.

— Я просила тебя всего лишь о прелюдии, а ты говоришь мне «нет»?

— Я сказал нeввп, — уточняю я. — Это неправильно? Ты ведь говорила мне это раньше, и было совершенно очевидно, что тебе нравились мои прикосновения.

Лиз скептически смотрит на меня и толкает меня в грудь.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, чудак. Отпусти меня…

— Никогда, даже и не мечтай, — заявляю я и наматываю на кулак ее волосы так же, как она сделала со мной. Она все еще в моих объятиях, и я разглядываю ее и вижу, что на ее красивой шее учащенно бьется пульс, в ее глазах пылает яростный гнев и похоть. — Ты должна объяснить мне, что такое эта «прелюдия».

— Черт, ты, должно быть, шутишь надо мной?

Это слово крутится у меня в голове, но его перевод не кажется правильным.

— Нет, мой член не стал бы утверждать тебе о том, что шутит.

— О Господи, я не это имела в виду. Я… — она тяжело вздыхает от разочарования. — Ну, ладно. Прелюдия. Это, когда ты типа тискаешь сиськи и все такое. Тебе нужно подготовить девушку к сексу. Позаботиться, чтобы она была готова, намокла и нуждалась в этом.

Я смотрю на нее сверху вниз хмурым взглядом.

— Ты была мокрой.

— Знаю! Но…

— Я лизал твою влагу изнутри твоих бедер. Твое влагалище было настолько промокшим, что из него прямо стекало…

Она пальцами сжимает вместе мои губы и выглядит при этом… крайне смущенной.

— Такие пошлости нельзя говорить.

Пошлости? Было так прекрасно воочию увидеть всю ту влажность, которую я вызвал. Я пил бы ее сладкий нектар час за часом, но ей, кажется, неудобно даже думать об этом. Люди очень странные.

— Тогда объясни мне, — настаиваю я. — Что такое «тискать сиськи»? Я не понимаю смысл этих слов.