Иностранка

Машенька выглянула из-за дерева и поманила рукой сестрицу Лизоньку, которая искала ее глазами. Лиза понятливо кивнула и быстро подбежала к сестре. Обе девочки проворно уселись на корточки, спрятавшись за невысокий кустарник, постриженный в виде ‘боскет”. Лизонька неожиданно чихнула и Маша строго посмотрела на нее и, подставив пальчик к губам, прошептала:

– Тише! А то мадам Боннет услышит, и придется нам опять учить эти французские спряжения.

– Я тоже не хочу их учить, – прошептала тихо семилетняя Лиза.

Девочки резко замолчали, ибо услышали шаги на дорожке. Они прижались к кустарнику и, чуть выглядывая через зеленые ветви и листву, отметили, что темно-зеленая юбка платья гувернантки, мадам Боннет прошествовала мимо них. Довольные оттого, что их не заметили, девочки захихикали. Но тут Лиза прошептала:

– А матушка сказала, что если мы не выучим сегодняшний французский урок, то она не даст нам пирожных.

– И что же? – нахмурилась восьмилетняя Машенька. Да, она тоже любила пирожные, но даже они не могли заставить ее учить эти злосчастные трудные спряжения. – Ты, Лизонька, ради сладкого на все готова.

Девочки находились в приусадебном саду дачи Озеровых, где уже второй месяц жили с матушкой и гувернанткой. Их отец, что занимал при дворе Екатерины Алексеевны ответственную должность, приезжал в московскую усадьбу изредка, всего на пару дней в месяц. Оттого, почти все лето Анна Андреевна Озерова проводила в своем загородном имении только со своими четырьмя детьми: двенадцатилетним Сережей, Лизой, Машей и малышом Костей. Две няни и гувернантка француженка были ей в помощь. Но порою даже они, не могли уследить за непоседами и озорниками господ Озеровых.

– Но, пирожные из кондитерской месье Буланже такие вкусные. Прям оторваться невозможно. Особенно, какие со взбитым кремом и лесными ягодами, – прохныкала Лиза и всхлипнула.

– Ты что, плакать вздумала? – обернулась к ней Маша, отразив, что мадам Боннет, направилась в сторону дома. Отметив, как глаза сестры увлажнились и она начала морщить носик, Маша недовольно заявила. – Если хочешь, мы сами купим эти пирожные и без матушки.

– Как это? – удивилась Лиза.

– Пойдем к месье Буланже и купим.

– Но, у нас нет денег, – пролепетала Лиза.

– А мы возьмем в кредит. Мама часто так делает. Я видела, и не раз, как она в лавках говорит: ”запишите на мой счет”.

– И месье Буланже даст нам пирожные?

– Конечно. Главное, надо не робеть, – кивнула Маша.

– И когда мы пойдем за пирожными?

– Прямо сейчас и пойдем.

– Но, надо будет выйти за ворота, – опасливо заметила Лиза, она была более скромной и послушной, чем Маша. – А матушка запретила нам выходить на улицу одним.

– Она и не узнает, что мы ходили. Пошли, – велела Маша и, схватив сестру за руку, потянула ее прочь из сада.

Девочки почти бегом преодолели путь до ажурных чугунных ворот и приблизились к небольшой калитке, которая служила выходом для прислуги. Здесь не было сторожа, оттого Маша привела сестру именно сюда. Когда девочки уже открыли калитку и выглянули на многолюдную в этот дневной час улицу, Лиза испуганно заметила:

– Я боюсь, Машенька, а вдруг с нами что-нибудь случится? Няня сказывала…

– Да перестань, Лизок, – оборвала ее Маша, уже выходя за ворота. – Лавка месье Буланже через два квартала. Мы дойдем до нее за четверть часа. Я знаю куда идти.

Девочки, взявшись за руки, направились по пыльной улице, с интересом оглядываясь по сторонам, приподнимая длинные платьица из шелка и как можно быстрее передвигая ножками.

Москва, в описываемое нами время, являла собой второй по значимости город Российской империи. Спокойная жизнь в тогдашней Москве текла не спеша, вальяжно и более размеренно, нежели в столице. После “Манифеста о вольности дворянству”, освобождающего дворян от обязательной государственной службы, многие вельможи стали подавать в отставку и переезжать из Санкт–Петербурга в Москву. Также, здесь покупали усадьбы опальные вельможи, высланные из столицы, привыкшие жить в модной роскоши. А также дворяне, которые уже отошли от государственных дел в силу преклонного возраста, устав от суеты и шума столицы.

На зеленых окраинах Москвы обустраивались дачи и усадьбы, помпезные, уединенные и изысканные, в каких проводили летние месяцы богатые петербургские семейства в неге, на природе. Дворянские семейства имели здесь дачи с небольшими земельными угодьями. Маскарады и балы в Москве в богатых домах давались не так часто, как в Петербурге и, в основном московское общество довольствовалось закрытыми частными приемами или визитами к своим знакомым и родственникам.