Иностранная коллегия

Арестовали Ласточкина на улице. Едва вышел он с Ройтманом и белогвардейским полковником Прониным из кафе, как к ним подошли белогвардейские офицеры и объявили арестованными. Однако Ройтман моментально исчез, Пронин, пройдя несколько шагов, также был отпущен, а Ласточкина увели в неизвестном направлении. Его арест и местонахождение интервенты держали в строжайшем секрете, но вскоре члены областкома все же узнали, что Ласточкин содержится на оборудованной под плавучую тюрьму барже № 4, которая под охраной французских военных кораблей стояла у Андросовского мола. Здесь его зверски пытали, требуя раскрыть подпольную коммунистическую организацию, сообщить о составе и местонахождении членов Иностранной коллегии. За эти сведения обещали большие деньги и, кроме того, заграничный паспорт для выезда за границу.

По решению областкома было предпринято несколько попыток освободить Ласточкина. Однажды в «Союз иглы», с которым Ласточкин был тесно связан, пришел один из находившихся на барже конвойных и передал от него записку. Ласточкин писал, что надеется на помощь в освобождении и что в этом деле товарищи вполне могут положиться на распропагандированного им конвойного.

Члены областкома разработали смелый план, осуществление которого было поручено Г. И. Котовскому и его дружинникам. Замысел состоял в том, чтобы ночью подойти на катере к барже и, обезоружив охрану, освободить находившихся на ней узников. О намечаемой операции следовало как-то предупредить Ласточкина. Радиотелеграфисты Наконечный, Харченко и член морского подпольного райкома А. Александров с помощью подпольщика Петра Зайцева взяли на тральщике «Васильев» шлюпку и, захватив с собой гармонику, днем отправились как бы на прогулку по морю. «Веселая компания» приблизилась к барже и увидела Ласточкина на палубе. По его лицу было видно, что и он узнал друзей, глаза его зажглись радостью и надеждой, но в это время часовой заметил шлюпку и выстрелил в воздух. Тогда гармонист заиграл песню «Сонце низенько, вечір близенько», давая этим понять, что вечером товарищи придут на выручку.

Ночью на явочной квартире морского райкома по Военному спуску собрались члены боевой дружины, Елена Соколовская, Александров и другие подпольщики. Ожидали известия о готовности катера к выходу в море. Настроение у всех было боевое, каждому хотелось поскорее приступить к операции. Но прибывший из порта радиотелеграфист Харченко сообщил, что катер стоит без паров, на нем нет машиниста, а без него вахтенный «Графа Платова» никого не допустит к катеру. Пришлось отложить выполнение плана на следующую ночь.

Днем Ласточкин прислал еще одну записку, в которой сообщал, что ему самому удалось завязать связь с конвойными и они согласны ночью перевезти его на лузановский берег. С наступлением вечера выделенные областкомом товарищи и дружинники отправились в условленное место на берегу для встречи конвойных. Они прождали всю ночь, но так никто и не появился. А когда на утро дружинники на баркасе вновь отправились осмотреть баржу, там уже никого не было — ни конвойных, ни арестованных. Позднее выяснилось, что именно в минувшую ночь Ласточкин был зверски умерщвлен. Его тело удалось найти лишь после освобождения Одессы от интервентов. Спустившись на морское дно в том месте, где стояла тюремная баржа, водолазы обнаружили труп Николая Ласточкина с привязанным к его ногам большим камнем. Как показало медицинское обследование, перед казнью его вновь пытали и бросили в море живым.

Так погиб мужественный большевик, председатель одесского подпольного областного комитета партии, один из наиболее видных руководителей Иностранной коллегии.

Но и белогвардейским провокаторам недолго пришлось ходить в живых. Как только областному стало ясно, что Ласточкина предал Ройтман, двое дружинников, переодетых в форму «добровольческих» офицеров, подошли к нему на Градоначальнической улице и козырнули:

— Скажите, вы господин Ройтман?

— Да, я,— ответил тот, ничего не подозревая.

— Получите за Николая Ласточкина! — и несколько раз выстрелили в него в упор.

Была установлена слежка и за полковником Прониным. Дружинники помешали ему бежать с интервентами, и после восстановления в городе Советской власти первое дело, которое рассматривала новообразованная Чрезвычайная Комиссия, было делом Пронина.

У гроба Николая Ласточкина.

Гроб с телом Ласточкина был установлен в доме № 6 по Ланжероновской улице [118]. Тысячи жителей Одессы приходили сюда прощаться с верным сыном большевистской партии. После гражданской панихиды трудящиеся Одессы проводили тело отважного революционера в Киев, где оно было торжественно похоронено.

Товарищ Смирнов был верен своей идее в обстановке, когда многие падали духом, в эпоху мрачного гетманского и петлюровского режима,— так отзывались о Смирнове-Ласточкине многие участники одесского подполья.

ПРЕСТУПНИКИ ЗАМЕТАЮТ СЛЕДЫ