Иностранцы в Питере

Карта-путеводитель уплыла, естественно, с эрмитажной группой, где она, понятное дело, никому не нужна. Приходится прибегнуть к помощи местного населения. Благо оно оказалось поблизости в виде господина обладающего всеми атрибутами русской национальной интеллигентности - чуть ли ни антикварных очков и повидавшей виды потрепанной шляпы. Выяснение, что это за сооружение с гигантскими колоннами и куполом как у Собора святого Петра в Риме, заводит всех в тупик. Знания международного коммерческого жаргона у господина из Техаса оказывается явно недостаточно, чтобы понять и довести до сознания соотечественников такую сложную лексическую конструкцию как "Городской кафедральный собор святого Исаакия Долмацкого". Абориген же из какого-то изощренного, садистского местного патриотизма упорно стоит на своем и ни в какую не соглашается упростить конструкцию до приемлемых западному мышлению форм.

Что делать, стихийно возникает короткое, но бурное совещание. В результате консенсуса в воздухе на мгновение мелькнула и исчезла неуловимо для глаза зелененькая бумажка то ли десяти, то ли двадцати долларового достоинства. Своего рода предоплата за грядущий моральный ущерб богатству русского языка. Простимулированный абориген, бормоча себе под нос "Зер гут, зер гут", погрузился в глубокое размышление, граничащее с трансом. Все замерли в ожидании откровения. Внезапно человек в помятой шляпе встрепенулся и с просветлевшим взором произнес: "Мадам енд месье, это главный бизнес-центр господа Бога в городе". Техасец безошибочно перевел, хотя почти все поняли и так. Абориген, сознавая, что он сделанным заявлением практически исчерпал все свои возможности местного чичероне, с достоинством удалился под предлогом очень важных дел.

В таинственном и гулком полумраке собора по сходной цене удалось пленить на несколько минут переводчицу. Она быстренько убедила бестолковых визитеров, что вот эти зеленые колонны вовсе не из пластика, а сделанные из самого, что ни на есть всамделишного малахита. Водится такой материал в горах, как она слышала. Правда, стада теперь уже не те стали, да и поголовье измельчало. Годится только для ювелирных украшений. Да, кстати, об украшениях. На Невском сейчас открыта частная выставка Шемякина и Ананова. Можете сходить полюбоваться. Шемякин там показывает своих серебряных арлекинов, а почетный гражданин города Санкт-Петербурга, Андрей Ананов как обычно выставил на всеобщее обозрение свои уникальные яйца.

На этой фразе переводчица бесследно растворилась в пространстве, оставив подопечных в состоянии шокового изумления, переходящего в тихое помешательство. Первыми очнулись те, кто сообразил, что дело пахнет сенсацией и будет о чем порассказать в узком кругу, вернувшись домой. Однако, прибыв в полном составе на место рекомендованного культурного события, быстро убедились, что сенсация не состоялась. Шемякинская гордость была на месте, анановская тоже, но только совсем не в том виде, которое рисовалось воображению. Кто же мог знать, что переводчица говорила о ювелирных пасхальных имитациях в стиле Фаберже, созданием которых Ананов и знаменит. Да-а, может и знаменит, но явно не в Америке.

Тем временем группа по обследованию Эрмитажа тоже приобщалась к культурному наследию. Вы только не подумайте, что питерские иностранцы это дилетанты во всех отношениях. Совсем нет. Это уже зрелые, опытные, подготовленные почти ко всяким сюрпризам люди и не их вина, что до сих пор их жизненный опыт еще не пополнился пребыванием в Петербурге. В музейных залах они ведут себя как совсем приличные, образованные и культурные люди. Питерского иностранца от любого такого же в другой стране сразу можно отличить по поведению в картинном зале.