Иноземец

Разум доказывал, что нечего терять время на переживания, на попытку истолковать что-то по человеческим правилам. Разум доказывал, что в этом замке ему грозит ужасная и серьезная опасность, что у него есть лишь слабая надежда - в указании, что Банитчи и Чжейго должны оставаться здесь - и ещё более безумная надежда, что, может быть, Табини был вынужден предать его, и что Табини держит Банитчи и Чжейго здесь, под рукой, не без причины... безумная надежда на маловероятное спасение...

Но все это очень слабая, очень отдаленная возможность, если вспомнить, что Табини счел необходимым вообще написать такое письмо.

А если Табини согласился рискнуть жизнью пайдхи, а вместе с ней - и всеми преимуществами мосфейрской техники, то неизбежен вывод: над властью Табини нависла настолько серьезная угроза, что устоять перед ней Табини не мог.

Или же можно заключить, что пайдхи полностью провалился в попытках понять ситуацию.

А это тоже не дает никакой надежды.

Он протянул письмо обратно Сенеди, надеясь, что руки дрожат не очень заметно. Он не боялся. Он находил все это удивительным и странным. Ясно он понимал только комок в горле и холодную бесчувственность в пальцах.

- Нади, - проговорил он негромко, - я не понимаю. Так это вы пытались убить меня в Шечидане?

- Не прямо. Но и отрицание не послужит правде.

Табини вооружил меня вопреки Договору.

Сенеди застрелил убийцу здесь, перед замком. Разве не так?

Замешательство громоздилось вокруг Брена все более высокой кучей.

- Где Банитчи? И Чжейго? Они обо всем этом знают? Они знают, где я нахожусь?

- Они знают. Я уже сказал, что отрицание ответственности было бы ложью. Но я хочу также признать, что мы смущены действиями нашего ассоциата, который обратился к услугам лицензированного профессионала для позорного деяния. Гильдия была смущена поступком одиночки, действовавшего по личному убеждению. Я лично - стыжусь из-за инцидента с чаем. Более того, вы приняли мои извинения, что делает мой долг в данный момент ещё тяжелее, нанд' пайдхи. Я уверяю вас, что в этой конфронтации нет ничего личного. И все же я сделаю все, что сочту необходимым, дабы выяснить правду в этой ситуации.

- В какой ситуации?

- Нанд' пайдхи! Вводили ли вы нас когда-либо в заблуждение? Говорили ли вы нам когда-либо не всю правду - или что-то кроме правды?

Личное и профессиональное отношение к риску не позволяло Брену принимать решения очертя голову или действовать на основании сиюминутных мотивов, когда говоришь с человеком, границ осведомленности - или неосведомленности - которого не знаешь. Он попытался подумать. Он попытался быть предельно осторожным.

- Нади, есть случаи, о которых я могу знать... какая-то незначительная техническая деталь, схема, режим работы - что-то из чисто технической области - которую я не представлял соответствующему техническому комитету или не сообщал айчжи. Но это не значит, что я не собирался её сообщить, не в большей степени, чем когда-либо другие пайдхиин оставляли при себе то, что знали. Нет такой области техники или технологии, которую я намеренно оставлял при себе - когда-либо.

- Приходилось ли вам когда-либо в сотрудничестве с Табини вносить дополнительные числа в передачи с Мосфейры на станцию?

Боже!

- Спросите у айчжи.

- Были ли эти числа представлены вам айчжи?

- Спросите у него.

Сенеди пролистал свои бумаги, потом ещё раз, и его темное лицо оставалось абсолютно бесстрастным.

- Я спрашиваю у вас, нанд' пайдхи. Были ли эти числа представлены вам айчжи?

- Это дело Табини, а не мое.

У Брена похолодели руки. Он энергично разминал пальцы и старался уговорить себя, что этот разговор ничуть не серьезнее, чем заседание какого-нибудь совета, на котором, хоть и очень редко, вопросы становились жареными и сыпались быстро.

- Если Табини-айчжи желает сообщить что-то на Мосфейру, я передаю его слова точно. Это моя работа. Я не стал бы вносить искажения, представляя его или Мосфейру. Это - моя честность, нади Сенеди. Я не лгу ни одной, ни другой стороне.

Очередная пауза, долгая и напряженная. Через камни донесся раскат грома снаружи.

- Всегда ли вы говорите правду, нади?

- В таких делах? Да. Обеим сторонам.

- Я имею ряд вопросов к вам от имени вдовствующей айчжи. Ответите ли вы на них?

Ловушка захлопнулась. Это был кошмар, которого страшился каждый пайдхи, но с которым ни один ещё не встретился, пока я, Боже, помоги мне, не столкнулся носом к носу, только лишь потому, что доверял атеви несмотря на то, что даже не могу перевести на их язык само понятие доверия, - упорно доверял им, когда мои советники твердили "нет", так упорствовал в своей вере в личную привязанность Табини, что даже не позвонил в управление, когда получил все возможные предостережения, что дела идут плохо.

Если Сенеди захочет сейчас использовать силу... помощи ждать неоткуда. Если Сенеди захочет, чтобы я поклялся, что действительно существует человеческий заговор против атеви - не знаю, смогу ли я устоять и не сказать того, что захочет Сенеди - чего бы он ни захотел.

Брен слегка пожал плечами, как делают атеви, повел одной рукой.