Иноземец

- Да, нанд' пайдхи. Я сказал ему, что вы желаете проконсультироваться по вопросам протокола.

Сказать Сенеди, что нездоров? Это вполне подходящий выход из положения - если вдова не получает независимых докладов от персонала.

А на этот счет никаких гарантий.

- Нади Джинана! Если бы у вашей матери был пистолет и ваша мать угрожала мне - чью бы сторону вы приняли?

- Я... заверяю вас, нади, моя мать никогда бы...

- Вы не из службы безопасности. Я не подпадаю под ваш ман'тчи.

- Да, нади. Я работаю на Комиссию по охране памятников. Я хранитель. Этого поместья, вы понимаете, конечно.

Если хоть один атева на свете говорит мне правду, то именно Джинана Брен понял это по мгновенному шоку в его глазах, по этой секунде замешательства и нерешительности.

Он, конечно, высказался не самым лучшим образом - слишком однозначно, не оставил себе второго выхода. Банитчи сказал бы: "Мой долг распространяется на вас, нанд' пайдхи". А там понимай как хочешь.

Но это - хранитель Мальгури. Позиция Джинаны теперь ясна. Однозначно и твердо против доски с расписанием, против появления в замке удлинительного шнура и против забивания гвоздей в стены. Это ясно - но относительно Банитчи в эту минуту нельзя с уверенностью сказать даже такого. Конечно, Банитчи не находится полностью в моем распоряжении, или же он совсем нерадивый - а это уж никак не в стиле Банитчи, насколько можно судить.

Если не случилось чего-то по-настоящему катастрофического. Вроде покушения на самого Табини.

От такого предположения у Брена закрутило в желудке.

А вот этого, черт побери, мне совсем не нужно, когда живот только-только начал снова привыкать к пище. Нет, Табини ничто не угрожает. Табини охраняют куда лучше, чем меня; вокруг Табини целый Город стоит на страже, а мой персонал отправился в аэропорт, бросил меня на милость Сенеди, который может преспокойно войти сюда и разнести меня вместе с Джинаной на мелкие клочки, если появится у Сенеди настроение наплевать на биитчи-ги и испачкать исторические ковры.

- Подайте подобающую бумагу и перо.

- И ваш собственный футляр для свитков, нади?

- Пайдхи не знает, куда его сунули слуги. Они не посвящают пайдхи в подобные мелочи. Поищите в каком-нибудь подходящем ящике. Если не найдете, обойдется записка и без футляра... И если Банитчи не вернется до завтрашнего утра, то со мной пойдете вы.

- Я... - хотел было возразить Джинана. Но вдруг умолк и поклонился. Я немного искушен в протоколе. Я поищу ваш футляр. Или предоставлю подходящий из собственности поместья. Не желает ли пайдхи получить совет относительно подобающей формулировки?

- Джинана, скажите мне: я действительно пугаю людей? Я настолько чужой? У детей от моего вида и вправду будут страшные сны?

- Я... - Вид у Джинаны стал вдвое несчастнее.

- Вас я тревожу, нади? Мне бы этого не хотелось. Я думаю, вы честный человек. А мне попадалось так мало честных.

- Я желаю пайдхи всего самого лучшего.

- Вижу, вы действительно искушены в протоколе. Как вы думаете, удастся вам завтра привести меня оттуда неотравленным?

- Прошу вас, нанд' пайдхи. Я не имею необходимой подготовки...

- Зато вы честны. Вы - хороший человек. Вы будете защищать сперва свою мать, а потом уже меня. Я земной человек, и на мой взгляд это очень честно. Своей матери вы обязаны больше, чем мне. Как и я своей, смею заверить. И в этом конкретном вопросе вы могли бы быть человеком - земным человеком, нади, что я лично вовсе не считаю таким отвратительным.

Джинана смотрел на него, беспокойно хмурясь.

- Я, простите, не понял этой фигуры речи, нади.

- Если бы вам пришлось выбирать между гибелью Мальгури или вашей матери - что бы вы выбрали?

- Смерть моей матери, нади. Мой ман'тчи принадлежит этому замку.

- Ради репутации Мальгури - согласитесь вы умереть, нади-чжи?

- Я не нади-чжи. Просто нади, нанд' пайдхи.

- Согласитесь вы умереть, нади-чжи?

- Я соглашусь умереть за камни этого места. Я так хочу, нади-чжи. Я не смог бы покинуть его.

- Мы тоже, - сказал он, ощущая, как нарастает в нем непонятный гнев, мы, земные люди, понимаем, что такое древность. Мы понимаем, что значит хранить. Мы понимаем важность старых преданий. Все, что мы знаем и чем владеем, - это старые предания. Я хотел бы, чтобы мы могли отдать вам все, что мы знаем, нади, и хотел бы, чтобы вы могли отдать нам то же, и хотел бы, чтобы мы с вами вместе смогли слетать на луну, пока не стали слишком старыми.

- На луну! - повторил Джинана с каким-то опасливым и неуверенным смешком. - Но что нам там делать?

- Или на старую станцию. Это ваше наследие, нади-чжи. Так должно быть.

Пайдхи изрядно расстроен, вдруг понял Брен, и высказывает вслух такие мысли, которые обычно придерживал лишь для одного собеседника, для Табини, мысли, которые он не отваживался вынести на открытый совет, потому что существовали заинтересованные круги, которые жили подозрительностью к людям и видели в любом поступке или слове пайдхи попытку ввести атеви в заблуждение и обмануть их интересы.

И вот теперь, наплевав на осторожность, он сказал правду слуге-хранителю.