Инсайт

– Видишь ли, у колдунов свои способы, а у докторов – свои. Она знала, как лечить тебя с помощью колдовских цветов, а я знаю, как это можно сделать с помощью других лекарств. И более того, возможно я знаю, как тебе излечиться навсегда. Если это то, о чём я думаю.

Речь Мориуса звучала очень логично и Еву это успокоило. Вдруг и правда нет ничего такого страшного в сомнамбулизме? Если нондиверы получится заменить чем-то более доступным, жить точно станет легче. Теперь даже есть надежда на то, что после лечения Мориуса, лекарства Еве больше не понадобятся. Ради этого стоит попробовать его снадобье!

Госпожа Мэв была ведьмой и назвала особенность Евы проклятьем. Но ведь она не была такой образованной, как Мориус. Она просто могла не знать, что такие болезни успешно лечатся и другими лекарствами.

– Меня удивляют твои познания, – сказала Ева, – и твоя готовность помогать мне. Это всё ещё кажется странным.

– А меня удивляет твоё недоверие, – спокойно ответил Мориус, убирая подогретый завтрак из очага и устанавливая туда чайник, – ведь я ни разу ещё не подвёл тебя. Кроме того просчёта с пожаром.

А ведь и правда: ни разу не подвёл. Хотя и скрывал что-то. Но Ева разберётся с этим позже. Сейчас же она успокоилась и желала лишь одного: поесть! Еда пахла восхитительно, и Ева пододвинулась поближе к столу.

– И о чём же мы говорили ночью? – спросила Ева, уплетая омлет с помидорами.

– Да ни о чём практически. Ты спросила, не объявлялись ли твои друзья.

– И всё?

– Сомнамбулы обычно плохо поддерживают разговоры. Чаще всего вообще не замечают никого. Либо отвечают кратко и односложно. На самом деле то, что ты вообще отвечала мне – скорее исключение, чем типичное поведение сомнамбул.

Остаток позднего завтрака друзья провели за непринуждённой беседой. Ева чувствовала себя уставшей, но всё равно изъявила желание поехать с Мориусом на рынок за травами для снадобья. В этот раз Лорд не отказал ей и они уехали вместе. На обратном пути они заехали в дом Евы. Она пришла в ужас от увиденного. Как и говорил Лорд – весь холл выгорел дотла. Остались лишь каменные стены, покрытые сажей. Если бы не вовремя принятые меры, дом сгорел бы весь. Внутри сильно пахло гарью. Ева прикрыла нос платком и вошла внутрь. Ничего не осталось, только угли от мебели, пепел от книг и фарфоровые чёрные черепки, оставшиеся от посуды. Ева пробралась к месту, где стоял сервант, присела на корточки и разрыла рукой то, что от него осталось. Ева искала камни. Они не должны были сгореть, они должны быть там. Только сейчас она поняла, что ощущения взгляда больше нет. Она украдкой взглянула на стену, где был портрет. От него ничего не осталось, даже рамы. Ни кусочка от холста – лишь чёрное прямоугольное углубление в стене. Девушка вновь вспомнила Дария. Чувство сожаления от сделанного с каждым часом увеличивалось, точно болезненный нарыв. И дело было не в пожаре, а в том, что совсем недавно она осуждала действия музыканта, но сама поступила с ним точно так же. Просто сожгла его портрет – его дом, как он сам некогда сжёг тела других людей. И хотя теперь всё было спокойно, Ева ощущала какую-то тревогу. Поджигая портрет, она тешила себя мыслью, что помогает Дарию. Но помогла ли? Не сделала ли она ещё хуже? Где он теперь? Ева так хотела иметь возможность вновь поговорить с пианистом. Ведь он такой же человек, как она, хоть и сбившийся с пути. Кто угодно сошёл бы с ума, оказавшись в подобной ловушке.

Ева по локти измазалась в саже, но продолжала поиски, раскидывая в стороны обугленное дерево. И чем больше она размышляла, тем неистовей разбрасывала обгоревшую мебель вокруг себя. В конце концов, она устало закрыла лицо руками и заплакала. Перед глазами возникло воспоминание: как Дарий просит её о помощи в саду, стоя перед ней практически на коленях. Он так любил свою невесту, мог ли он причинить ей вред? Ведь Еву он и пальцем не тронул, даже когда устроил в доме целое торнадо. Он умолял её о помощи, а она его убила. Если, конечно, возможно убить призрак.

А ведь Килан просил её не говорить с Дарием об этом, очевидно, зная, что это плохо кончится. Сдержи она обещание, данное тогда на мосту, всё было бы иначе. Сейчас она так нуждалась в его поддержке. Будь он рядом, возможно, он бы обнял её своими сильными тёплыми руками, и она бы вновь почувствовала себя хрупкой и маленькой, как в момент обучения стрельбе. Но теперь она ни за что не стала бы сопротивляться этому чувству.

– Ты в порядке? – спросил Мориус, выглянувший из проёма, в котором когда-то была дверь.

Он мог бы отлично спрятаться среди этого пожарища, затаившись там в своих чёрных одеждах, словно хамелеон.

Ева отняла руки от лица.

– Решила слиться с интерьером? – пошутил Лорд, глядя на её, испачканную сажей, мордашку.