ИНСАЙТ

Вдруг, из-под мешковины, вывалилась рука и сгребла рубашку на его животе, заставляя наклониться ближе. Зловоние стало совсем невыносимым, от него мутнело в голове. Существо (язык не поворачивался назвать «это» человеком) постучало второй рукой по нарисованным то ли символам, то ли иероглифам. Вот тут его снова пробрало. Штукатурка под иероглифами была стёрта. Видимо несчастный рисовал их уже долго. А краской существу служила собственная кровь. Рука, похлопывающая по стене, представляла собой покрытый сукровицей обрубок с подрагивающими основаниями то ли стёртых, то ли обгрызенных пальцев. Острым еребром торчали кости. Пространство заполнили булькающие звуки, складывающиеся в слова, перерывающиеся гнойным кашлем и истерическим хихиканьем:

– За тобой идёт-идёт-идёт Звонарь, смекаешь?! Стая уж обречена, но ты поздно, ой как поздно осознаешь! Глупый, глупый, кк-хах, Кот. Всё, всё наоборот! Серафимы прорастают, гнойными цветами, Сквозь твои глазницы, вечно будут снится! А Звонарь шагает, время отмеряет! Он твой господин, только он один. Позовёшь, хи-хи-хи-кххха, позовёшь, когда придёт нужда… – рука потянула сильнее, заставляя наклониться ближе к украшенной гнилыми зубами, мокрой дыре. – Хочешь спастьссь? Оставь её, лисичка тебе не нужна!

В мозгу Кота, будто погружённом в транс этим медитативным речитативом, вспыхнул образ Лисы, кладущей его голову себе на колени, улыбающейся после удачного рейда; её мягких, нежных губ и требовательного языка, исследующих его рот в темноте переходов Шпиля. Он мгновенно вспыхнул ненавистью к этому искорёженному подобию человеческого существа: «Да как оно смеет! Тварь!». Обхватив двумя руками его целую ладонь, он оторвал липкие пальцы от рубашки и, с каким-то болезненным наслаждением, отгибал их назад, пока не послышался хруст ломающихся костей. Тварь продолжала улыбаться. Выпрямился и коротким, злым пинком, сломал мерзости челюсть. Но, выбегая в опустевший коридор за Улыбакой, он всё слышал в спину злобное, ликующее шипение:

– Приносящий боль. Дарующий забвение. На языке пепел и соль. Болезненное самомнение. Нужна тебе?! Иди за ней, но потом не жалей, обретя, что хотел получить. Звонарь назначает цену свободы, не плачь, когда придёт время платить…

Улыбака ждал у покосившейся двери подъезда, накрыв фонарь чехлом. Красные отблески луны плясали на его зубах, будто окрашивая их кровью. В левой руке он держал, на уровне глаз Кота, прозрачный пакетик с вожделенным графитовым порошком: