Инсбрукская волчица. Том первый (СИ)

-- Ничего, не думай об этом, мама скоро поправится, -- ответил он невнимательно, ковыряясь ложкой в тарелке.

-- Конечно, скоро поправится, всё будет хорошо, детка, -- почти весело подтвердила толстуха, жадно и быстро хлебая суп.

Поздним вечером из Граца приехала тётя Амалия. Я услышала её голос сквозь неплотно прикрытую дверь, уже лёжа в постели. Она, как всегда тарахтела с огромной скоростью, только сейчас в потоке её речи слышались нотки сочувствия и озабоченности. Уже засыпая, я слышала, что тётка говорит обо мне:

-- Но как же, надо хоть что-то рассказать Анне! Девочка же будет переживать, она у вас и так... -- тётка перешла на шепот.

-- Ах, делайте, что хотите! -- в сердцах воскликнул отец.

-- Ну, тише-тише, -- успокаивала его тётушка, -- не надо так кричать, Катрина может услышать, а ей надо спать, восстанавливать силы.

На следующий день Милы в гимназии всё ещё не было. И меня почему-то ни классная дама, ни кто-либо из учителей не спросил о результате моего вчерашнего визита в дом Гранчаров.

Я накануне очень поздно заснула и спала плохо, поэтому весь учебный день проходила сонная. Меня никто не трогал, что само по себе уже было хорошо.

Когда я вернулась домой, меня встретил великолепный запах плюшек с корицей и тёткино щебетание. Я услышала, что мама чувствует себя намного лучше и чуть позже я смогу к ней зайти.

Тётка пришла со мной в мою комнату и аккуратно притворила дверь.

-- Нам надо с тобой поболтать, деточка, -- фальшиво беспечно сказала она, -- я вообще считаю, что с тобой должны были поговорить твои родители и гораздо раньше, но уж как случилось, так случилось. Дело в том, что у тебя должен был родиться братик. Или сестричка. Но произошло несчастье. Бедная крошка не смогла прийти на этот свет.

Тётка захлюпала носом.

-- Так ведь ничего же не было видно, -- тупо проговорила я.

-- Да, срок был ещё не очень большой, -- всхлипнула тётя, -- и это божья милость. Несчастной Катрине было бы гораздо тяжелее, если бы малыш родился, а потом умер. Ты должна быть очень внимательной сейчас к маме и не должна горевать.

Я? Горевать? Горевать потому, что не родится какой-то сморщенный кричащий младенец, который отберёт всё то, и так небольшое, внимание родителей, которое раньше принадлежало мне? Он ещё не родился, а меня уже сослали из дома на Рождество! Да, мне было хорошо у тёти и дяди, но они не мои родители! А мои родители предпочли провести праздники без меня, думая о своём новом ребёнке. Вот и хорошо, что он не родился!

-- Я понимаю, такое трудно осознать, -- неправильно истолковала моё молчание тётя, -- не надо грустить, твоя мама ещё не старая женщина, у тебя, возможно, ещё будут братики и сестрички. А если и нет, то ты должна всегда помнить, что мои девочки всегда относились к тебе, как к родной, а не двоюродной сестрёнке.

Значит, никакой ссоры родителей не было! Мила Гранчар, как всегда, всё истолковала неправильно. Я так привыкла к мысли о том, что родители серьёзно разругались и скоро разъедутся, что отказаться от неё сразу мне было трудно.

-- Мама с папой не поссорились? -- спросила я у тётки.

-- Нет, что ты! -- тётя казалась шокированной моим вопросом, -- я в жизни не встречала такой дружной пары! Твои родители, по-моему, вообще никогда не ссорятся, как тебе только в голову пришла такая странная мысль, детка?

-- Они так мало разговаривали со мной, да и друг с другом в последнее время, -- пробормотала я.

Тётка вздохнула:

-- Я понимаю тебя! Уверяю, если бы ты была моей дочерью, всё было бы по-другому. Но в каждой семье свои порядки. Твои родители очень сдержанные, деловые люди, но они очень любят тебя! И ты в этом даже не сомневайся! У вас прекрасная семья!

Когда на следующий день я пришла в гимназию, Милы опять не было. Я было подумала, что она опять не придёт, но когда прошло уже минут двадцать первого урока, Мила объявилась на пороге.

Вид у неё был опять неряшливый, а глаза смотрели в пол.

На вопрос учительницы, почему она несколько дней отсутствовала, а сегодня опоздала, Мила невнятно пробормотала что-то про отца, которому "было плохо", и за которым нужно было присмотреть.

-- Знаем, что это за "плохо"!

-- Допился! -- захохотали одноклассницы.

Мила молча проследовала на своё место.

На перемене я, не без злорадства, рассказала Миле про наши домашнее новости.

-- И никаких измен со стороны моего отца нет и никогда не было! -- триумфально закончила я.

Но известие, казалось, не произвело на Милу никакого впечатления. Ни капельки не смутившись, она спросила:

-- Откуда ты знаешь, что не было? Ребёнок -- сам по себе, а измены -- сами по себе. Откуда ты знаешь, что ребёнок был от твоего отца?

Тут уж я не стерпела. Представить, что отец, которого почти не бывает дома, изменяет матери, я ещё могла. Но представить, что мама изменяет отцу...

-- Отойди от меня, -- мрачно сказала я Миле, -- и не воображай, что мы с тобой какие-то там родственницы. У меня нет с тобой ничего общего!

-- Вот ещё! -- фыркнула Мила заносчиво, -- фотографию-то смотрела?