Инсектерра. Выжить в любви

Мы тихо смеялись, и звездные чары таяли вместе с темнотой. Я обхватила шею Уно, и он поднял меня на руки, чтобы отнести обратно в корзину. Но и там не позволил мне стоять самой, продолжая держать на груди, пока сам закреплял веревку. А я водила полуоткрытыми губами по изгибу его шеи, там, где она соединяется с плечом и слышала, как в ответ ускоряет бег его сердце.

Потом мы оказались в комнатке рядом со Чревом, и Уно опустил меня на свою жесткую кровать, и вытащил из холщового мешочка горсточку сморщенных ягодных шариков. Даже не спрашивая позволения, он засунул парочку из них мне в рот, приказав тщательно разжевать, чтобы почувствовать сладость. От сушеной рыбы я отказалась, но сделала пару глотков напитка, по вкусу напоминавшего минеральную воду без газа.

– А ты был прав. Лучший способ избежать небесного плена, – это спуститься ближе к земле. Она здорово избавляет от всяких заумных мыслей.

– Да, да! – закивал он, соглашаясь. – Чаро тоже так говорил, потому сам таскал бревна и копал землю, хотя мог просто писать. Он был первым смотрителем Архива. Давней королеве понравились его «Поцелуи небес», и она позволила ему заниматься только составлением текстов. Но по мне так эта работа не легче строительства или охоты. Иногда нужное слово ищешь целый день, проливая пот и горестно вздыхая.

– Согласна.

Мы смеялись, как дети, но я чувствовала в себе знакомый прилив желания и не хотела бороться с ним.

– Уно… ложись со мной.

Его глаза широко раскрылись, а щеки стали пунцовыми. Он потянулся ко мне, но я уперлась рукой ему в грудь, давая понять, что хочу находиться сверху.

– Сними повязку.

Теперь он лежал передо мной обнаженным, а я сидела на его вытянутой ноге, приподняв края своей несуразной хламиды, от изящного плетеного пояска я тоже избавилась, а белья мне здесь и не полагалось.

– Ты мокрая… – хрипло проговорил он.

– Да, я готова тебя принять. Но не хочу спешить.

– Скажи мне…

– Тс-с… Я все знаю сама. И все сделаю сама в этот раз. Ну, хотя бы начну.

– Магрит…

– Тише. Не расплескай звездное молоко. Ты полон им до краев и я желаю, чтобы оно все досталось лишь мне одной.

Я стащила через голову свой полотняный мешок и бросила его на кусок старой шкуры у постели.

– Скажи, я красива?

– О, да…

Он тяжело дышал и улыбался открытым ртом, протягивая ко мне руки. И я наклонилась, позволив моей груди лечь в его расслабленные ладони, а потом опустилась на него всем телом, чувствуя, как к животу прижимается напряженный пенис. Какое-то время я медленно ворочалась на нем, дразня и распаляя, а потом подняла голову и скользнула языком по нижней губе Уно.

Теперь его руки обхватили мои ягодицы и ласково сжали их, но я продолжала играть с его губами и языком, еле сдерживаясь самой, чтобы просто не раскрыться для него, впуская в себя упругую плоть. Я очень хотела ощутить его движение в глубине моего тела.

– Подобная Солнцу и Луне… белее цветов озерной кафры… мягче пуха новорожденного луури… единственная для меня…

Смеясь, я целовала его плечи и грудь, потому что хотела узнать его губами, глазами и пальцами. Изогнувшись лозой, я спустилась к смуглому животу в плотной броне развитых мышц, я целовала его и там, а потом лизнула подрагивающую у моего лица головку пениса и услышала удивленный возглас Уно.

– Что ты делаешь? Разве я это заслужил?

– Я так хочу.

Он приподнял бедра навстречу, и я взяла его пенис глубоко в рот, торопливо и жадно, потом позволила ему выбраться и снова толкнуться внутрь.

– Ма-гри-и-ит!

Я упиралась одно рукой в его бедро, а второй осторожно сжимала мошонку, перекатывая яички внутри, – он порывисто вздрагивал и всхлипывал, едва я усиливала или замедляла темп. Его «ствол» был такой плотный, гладкий и скользкий у меня во рту, что одни эти ощущения доставляли мне не с чем ни сравнимое удовольствие. Но мое тело искало другой ласки.

Я откинула волосы, липнущие ко лбу, и села на него сверху, принимаясь ритмично подниматься и опускаться, одновременно крепко сжимая его внутри. Уно вскрикивал, то широко открывая глаза, то откидываясь назад, и жмурясь. Я ликовала и гордилась собой. Сейчас он для меня повелитель, и я буду заботиться лишь о его восторгах. Когда он излился, приподнявшись и до боли стискивая мои бедра, наши глаза встретились.

– Ослепительная Магрит!

Сидя на его постели, мы все еще составляя одно целое, не в силах разъединиться. Мне было хорошо, а потом он заговорил…

– Ты не получила удовольствия. Ты подарила радость мне и не успела сама. Я хочу еще послужить тебе, но я не смогу сразу. Хочешь, я позову того, кто поможет?

И тогда я ударила его по лицу раскрытой ладонью. Вовсе не сильно, но, возможно, обидно. Я не хотела причинять боль, но слушать дальше было невыносимо, так же как и смотреть в его невинные, огорченные глаза.

– Я сделал что-то не так? Ты сердишься, но я не пойму в чем моя вина. Я давно знаю, ты хочешь от меня нового, и чтобы я угадал сам, верно?

– Прости. Это трудно объяснить в двух словах.

– Но мы не торопимся. Ты можешь ударить еще и гораздо сильнее. У тебя маленькая ручка, я даже ничего не почувствовал.

«Зато почувствовала я…»