Инсинуации

– Я видел работы каждого из вас, и, поверьте, это в большинстве своем посредственное дерьмо, – по рядам прошёл возмущенный шепоток, и Риверс невольно чуть повысил голос. – Но у вас всё ещё есть шанс стать чем-то большим, чем выходящая из этих стен унылая серость.

Вообще, на это можно было всерьез обидеться. Элис даже подумала, не оскорбиться ли ей, но не успела решить, так как профессор продолжил:

– Не принимайте близко к сердцу, – он примирительно поднял руки, – но если вы действительно хотите принести пользу миру, реализовать все свои честолюбивые мечты и планы, то должны каждый раз переступать через свое «не могу».

Она гневно задохнулась. Вот урод! Да вся учеба здесь – сплошное насилие над самим собой. Или профессор ожидает, что они все бросятся к его ногам с просьбами обучить их? Кто он такой? Второй Иисус, что ли? Но, кажется, её негодование никто больше не разделил. Парни гордо подняли головы, показывая, что уж они-то точно не «унылая серость», а Мелани с подругами откровенно пялились на Риверса, пропуская все его слова мимо ушей. И Элис подумала, что ещё немного и у девчонок изо рта начнёт капать слюна. Она едва слышно хмыкнула. Действительно, грешно не трахнуть таких, когда они сами идут тебе в руки.

– Прежде чем мы углубимся в описание человеческого мозга с математической точки зрения и определимся с парадигмой программирования, я хотел бы обсудить с вами само понятие интеллекта. Что это? – он помолчал пару секунд, но ему никто не ответил. Однако, кажется, это совершенно его не смутило. Скрестив руки на груди, он продолжил свою речь. – Джон Маккарти в свое время говаривал, что искусственный интеллект – это попытка использования компьютеров для понимания человеческого. Но возможно ли это? Как вы думаете?

В аудитории воцарилась тишина, пока студенты обдумывали свой ответ. Элис несмело подняла руку.

– Мисс Чейн, – профессор сделал приглашающий жест, давая ей слово. В его прищуренном взгляде мелькнуло что-то отдаленно напоминающее удовольствие.

– Мне кажется, основная проблема заключается в том, что мы не можем дать точное определение самому понятию «интеллект». Оно включает в себя не только психологические аспекты, но и физические. Наше понимание его слишком размыто и субъективно…

– Вот сейчас часть биологов на вас обиделась, мисс Чейн. Они довольно четко объяснили связь академического интеллекта и скорости метаболизма глюкозы, – перебил её Риверс, весело разглядывая предательское подобие румянца на её щеках. Но она лишь упрямо закусила губу и глянула на него исподлобья.

– Я так не думаю, сэр. Они изучают свою область, психологи свою. Я лишь пытаюсь сказать, что мы даже не можем понять процессы мышления…

– И снова биологи негодуют. Энцефалография известна аж с середины девятнадцатого века. – Да что такое! Он даст ей сегодня договорить или так и будет перебивать? Она почувствовала, что злится, и слова с языка слетели прежде, чем Элис успела их перехватить.

– Биологи, может, и обижаются, сэр, – медленно произнесла она, смотря прямо в наглые глаза ублюдка, – но только если цель их существования – выискивание возможностей потешить своё тщеславие. И тогда грош им цена как ученым, коли они размениваются на пустые мелочи.

Намёк относительно его поведения в клубе однозначно достиг цели. Джеральд Риверс нахмурился, отчего между бровей залегли две морщинки, и вкрадчиво ответил:

– Действительно, но куда хуже однобокость и ограниченность мышления.

Ого, а они всё же перешли на личности. Но чем-чем, а рамками свой разум Элис никогда не ограничивала. Пустые обвинения, профессор!

– Соглашусь, – ответила она, – но развязность разума так же фатальна, как и его косность.

– Да вы научная ханжа, мисс Чейн, – ей определенно удалось его задеть, только вот она так и не поняла, чем именно. Своими словами? Ответными намеками? Или тем, что выразила своё недовольство поведением? Да ради бога, пусть делает что хочет. Это же его жизнь, и Элис абсолютно наплевать, как он её проживает. А потому, она грубовато отрезала:

– Ничуть. Но научные проститутки не вызывают во мне уважения.

Она чувствовала, как все в аудитории силятся понять, что за чертовщина сейчас происходит. Каким таким странным образом беседа о природе интеллекта так быстро и стремительно свалилась в выяснение непонятных отношений. Забывая моргать, однокурсники переводили взгляд ошалелых золотых рыбок с профессора на свою слишком бойкую подругу. Тем временем Риверс задумчиво на неё смотрел, перекатывая в пальцах несчастных маркер, и от внимательного и тяжелого взгляда стало не по себе. Господи! Как же пугают эти глаза! Тем временем Элис в очередной раз изучали. Сделали лоботомию, достали мозг и теперь с интересом профессионального коллекционера серого вещества любовно перебирают извилины. Поняв это, она зачерпнула из почти истощившихся резервов последнюю горсть смелости и так же твердо продолжила: