Insipiens: абсурд как фундамент культуры

Поведение человека (а в особенности мужчин), как уже неоднократно сказано выше, сильно напоминает грандиозную социальную игру: кто кого перещеголяет в этих играх статуса/престижа. Сравнение сложившейся культуры с игрой – не новшество в философии (см. Хёйзинга, 1997). Но даже если игра и не лежит в основе привычной нам культуры, то "вне всяких исключений является своеобразным функциональным фактором культуры" (Сысоева, Голобородова, 2001). Культура разыгрывается, как игра, в которой человек себя и проявляет, и потому "один из путей, ведущих к пониманию человека, есть путь исследования игры как фундаментальной особенности его существования" (Ретюнских, 2005, с. 91).

При этом хорошо известно, что игре свойственен именно демонстративный характер. "Игра – это не просто индивидуальное развлечение. Сколь бы индивидуальным ни казалось применение игровых принадлежностей – воздушного змея, волчка, йо-йо, диаболо, бильбоке или серсо, – играющему скоро надоест эта забава, если у него нет ни соперников, ни зрителей, хотя бы воображаемых. Во всех этих разнообразных упражнениях проявляется элемент соперничества, и каждый стремится поразить своих противников – возможно, невидимых или отсутствующих, – выделывая какие-то диковинные фокусы, все более повышая их трудность, устанавливая на какое-то время рекорды длительности, скорости, точности, высоты, – одним словом, торжественно отмечая, хотя бы лишь в собственных глазах, любое свое достижение" (Кайуа, с. 72). Игра есть не что иное как порождение потребности соперничать и превосходить.

"С чувством игры сочетается дух, взыскующий чести, достоинства, превосходства и красоты. Всё мистическое и магическое, всё героическое, всё логическое и пластическое ищет форму и выражение в благородной игре. Культура берёт начало не как игра и не из игры, но в рамках игры. […] Агонистическая основа культуры задаётся в игре, которая древнее и первичнее, чем любая культура.

Если в явлениях культуры, которые мы здесь имеем в виду, это игровое качество на самом деле первично, тогда будет логично полагать, что между всеми этими формами: потлатчем и кулой, антифонным пением, состязанием в хуле, бравадой, кровавым поединком и пр. – не проходит никакой чёткой границы" (Хёйзинга, с. 84).

В итоге игра действительно представляется главным способом демонстрации человека перед Другими и средством порождения культурных смыслов. У древних народов Мезоамерики игра в мяч занимала одно из центральных мест. Но при этом игра та была очень жестокой – мало того, что сам мяч мог быть весом 3-4 килограмма и наносить увечья игрокам, так и окончание игры заканчивалось жертвоприношениями (учёные расходятся во мнении, кого именно приносили в жертву – капитана проигравшей команды или же какого-то стороннего пленного). Иначе говоря, это была настоящая битва, а не привычная нам игра. Но зато победителей игр воспринимали настоящими культурными героями. По некоторым предположениям, гигантские каменные головы ольмеков как раз могли увековечивать героев игры с мячом (в игре использовалась сложная защитная экипировка, включая и шлемы, изображённые на каменных скульптурах).