Инспектор Антонов рассказывает

После этого я вкратце рассказываю о неприятном поводе моего визита. Манев слушает меня, нахмурив брови, что вряд ли так уж необходимо, потому что красивое лицо его и без того несколько мрачновато. Может быть, это следствие постоянного и напряженного вглядывания в чертежи? Он высок, строен, с уверенными и энергичными жестами, не вполне соответствующими его тихому, слегка глуховатому голосу, вероятно, атрофировавшемуся из-за постоянного молчания. Лицо Доры также не излучает благодушия.

Какая-то едва заметная тень лежит на ее красивом лице, какая-то замкнутость таится в ее темных глазах и легком изгибе губ.

— Честно говоря, этот поступок Филиппа меня удивляет, — замечает Манев, выслушав меня. — Мой брат, может быть, и не безупречен во всех отношениях, но скандалистом он никогда не был.

— Я просил бы вас пока что абстрагироваться от того, что Филипп — ваш брат.

— Именно это я и делаю, — отвечает Манев резковато, но не повышая голоса. — Филипп как раз принадлежит к тому роду людей, которые больше всего заботятся об изысканности своих манер.

Хозяин посматривает на Дору, словно ожидая, что невеста его поддержит, но она продолжает сидеть с безучастным лицом. Вообще она слушает так, словно все это ее не касается, однако эта маска плохо скрывает ее напряженное внимание.

— Ваши слова звучат немного двусмысленно, — говорю я. — Можно истолковать их так, что Филипп относится к тем людям, для которых внешняя сторона поступков важнее, чем их содержание.

Манев не отвечает, из чего следует, что я попал в точку.

— Вообще говоря, по справкам, которые я навел, получается, что жизнь вашего брата вряд ли можно считать образцом для подражания.

— У каждого есть какая-то своя драма… — уклончиво замечает Манев.

— Правильно. Думаешь об одном, выходит другое. Но это общие положения. А меня интересуют вещи конкретные. Брат ваш раньше, если я не ошибаюсь, жил с вами?

Хозяин кивает утвердительно. Взгляд его, бесцельно и устало блуждавший в пространстве, снова направлен на меня.

— И почему вы расстались?

— Как вам сказать… Мелкие недоразумения. В общем-то главная причина та, что Дора переезжает ко мне. Квартира, как вы видите, больше двоих не вмещает.

Он снова оборачивается к невесте, словно ждет от нее подтверждения своим словам, но женщина продолжает безучастно молчать.

— Понятно. Не так давно от вас поступило заявление о пропаже вашей машины, а спустя два дня вы его забрали. Имеет ли ваш брат какое-нибудь отношение к этой истории?

— Не допускаю, — почти уверенно отвечает Манев. — Просто спустя два дня я обнаружил машину на том самом месте, откуда она исчезла. Вероятно, какие-то подростки угоняли ее, чтобы порезвиться.

Он снова обращает взгляд в пространство, словно думает о чем-то другом.

— В таком случае мне остается только поблагодарить вас за беседу, — говорю я, поднимаясь со стула.

Хозяин тоже встает и смотрит на меня так, словно хочет сказать: «Не думай, что я буду клеветать на своего брата». Дора в свою очередь встает, как бы стряхнув с себя оцепенение, и оба они провожают меня до выхода.

— Может быть, нам еще придется увидеться, — улыбаюсь я. — Не люблю затруднять людей, но в данном случае вина лежит не на мне.

И отправляюсь в обратный путь, думая, что допрос некоторых типов людей в строгой обстановке служебного кабинета куда эффективнее разговоров в атмосфере домашнего уюта. Марин, понятно, как брат, имеет известное оправдание. Но эта малютка… Впрочем, как говорит архитектор, у каждого есть какая-то своя драма.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вопреки всем рассуждениям о пользе проведения допросов в служебной обстановке и вопреки тому, что некоторые коллеги в шутку прозвали меня «инкассатором», я снова начинаю с раннего утра свои хождения по мукам. Потому что, как я сужу и пб другим причинам, «инкассаторство» имеет и свои хорошие стороны — оно сулит выгоды, значительно превышающие расходы на починку сношенных подметок. Ты не только собираешь сведения, но и аккумулируешь впечатления от обстановки, от окружающей среды, не говоря уже о полезности чистого воздуха и йоговского дыхания, сопровождающего хождения по мукам.

Лиза Тенева. Стоп! Ошибка. Искомая гражданка уже не Тенева, а Стефанова, и ее скоро не будет тяготить холостяцкий налог, если судить по округлившемуся животу, выпирающему из полуоткрывшейся двери. Предъявляю привычным жестом свое удостоверение, и дверь растворяется до степени, открывающей доступ внутрь.

— Извините, пожалуйста, только что занялась уборкой, — оправдывается Лиза, снимая фартук и ставя веник в угол прихожей. — Знаете, конечно, эти веники, которые сделаны из перьев и которые поднимают пыли больше, чем собирают. Но не будем заниматься вопросами быта.

Хозяйка вводит меня в светлый холл с неизбежными для каждой хозяйки извинениями «не успела убраться» и «еще не обставились как следует», на что я отвечаю столь же обязательными «что вы, что вы» и «все еще успеется». Потом я сажусь и прошу разрешения закурить.