Инспектор и бабочка

Субисаррета вдруг подумал, что ему хотелось бы увидеться с Лали еще раз. И хотя общение с ней выглядит довольно специфически и требует усилий, – оно не в пример содержательнее, чем пустопорожние беседы с Каспером и Гретой. Икер не остался бы с ними и лишней минуты, если бы не трость. После провала фотографической миссии Микеля Субисаррета решил было, что ловить нечего, но спасение пришло неожиданно – в лице старика с тростью. Улисс (или лучше все же называть его Костасом Цабропулосом?) поднял ее – и этого достаточно, чтобы завладеть столь желанными отпечатками. Большого труда это не составит, стоит лишь сказать старикам, кем на самом деле является Икер. Осталось лишь вклиниться в монолог Греты, отчего-то превозносящей инспектора на все лады:

– Вы чудесный человек, Икер. Такой отзывчивый, такой добрый. Я была бы счастлива, если бы мой сын был похож на вас.

– У тебя нет сына, Грета, не фантазируй, – тотчас откликнулся Каспер.

– У нас нет даже кошки, и все из-за тебя…

– Мы много путешествуем, а животное связало бы нам руки.

– Другие путешествуют и с кошками – и ничего. Как-то устраиваются, – Грета с завидным постоянством возвращалась к кошачьей теме: очевидно, один из ориенталов Дарлинг взволновал ее не на шутку.

– Мы слишком стары, чтобы что-то менять в своей жизни, а тем более таскать за собой кошку.

– Поговорите с теми людьми, Икер. Может быть, они уступят нам свою красавицу? – старуха пропустила замечание мужа мимо ушей.

– Не думаю, что это хорошая идея. Но я хотел бы серьезно поговорить с вами.

– Серьезно поговорить? – хихикнула Грета, кокетливо поправляя панаму. – Я ни секунды не сомневалась, что вы – серьезный человек. Мы с Каспером как раз спорили вчера, чем вы занимаетесь. Каспер считает, что вы журналист. А я думаю, что вы состоите на секретной службе. Понятное дело, вы ничего определенного не скажете каким-то незнакомым старикам. Но кто из нас ближе к истине?

– Я действительно состою на службе…

– Ну, что я тебе говорила, Каспер? – Грета торжествующе рассмеялась.

– …я служу в полиции.

Странное дело, эта новость не обезоружила стариков, и пауза продлилась совсем недолго, всего-то несколько секунд.

– Вот видишь, Каспер, я была права.

– Прости, дорогая, но секретная служба и служба в полиции не одно и то же. Но что-то подобное предполагал и я. Если где-нибудь появляются желтые ленты – ищи поблизости журналиста или полицейского.

– Вы оба были правы, – в голосе Субисарреты зазвучали примирительные нотки. – Почти. Я служу в полиции и как раз сейчас расследую… м-мм… происшествие в гостинице.

– Вы хотите сказать – преступление? – поправил инспектора Каспер. – Ведь там произошло преступление…

– Только не говорите мне, что речь идет об убийстве! – Грета закатила глаза. – Иначе нам придется немедленно съехать, хотя мне и нравится гостиница.

– Съезжать вовсе не обязательно, вы в полной безопасности…

– То-то мне постоянно снятся кошмары! И просыпаюсь я от тяжести в груди, а про давление и говорить не приходится. Оно все время скачет. Но главное мучение – сны, если бы я рассказала их вам, вы бы не поверили, Икер.

– Успокойся, Грета, – видно было, что Каспер недоволен болтливостью жены. – Вряд ли полиции интересны страшилки, которые ты видишь по ночам. У нее есть дела поважнее.

Грета оставила замечание мужа без внимания и снова обратилась к Икеру.

– Мне снятся какие-то каменные истуканы – толстогубые, со страшными лицами, они сидят у меня на груди. Мне снятся свернувшиеся в кольцо змеи, они так и норовят обвить шею. Одна такая змея попыталась задушить меня и наверняка бы задушила, если бы не мой отважный Каспер, который догадался разбудить меня…

– Еще бы, – хмыкнул старик. – Как же было тебя не разбудить, если ты храпела, как полк солдат?

– Я не храпела, а задыхалась… А твое замечание неуместно, дорогой. Икер может подумать обо мне бог знает что… А мой вчерашний сон? Помнишь, я рассказывала тебе о нем? Утопленник в стоячей воде, что может быть хуже?

– Утопленник? – насторожился Икер. – Так что там с утопленником?

– Вам правда интересно?

– Чрезвычайно.

– Вот видишь, Каспер! – Грета торжествовала. – Сейчас я расскажу вам, как обстояло дело в моем сне. Уж не знаю, кем был тот утопленник, лица я не видела. Но он плыл по реке, – очень грязной, замусоренной корягами и всякими бумажками…

– Бумажками?

– Это были отдельные листки. Но суть не в них. Там еще был каменный мост, и, когда утопленник проплывал под мостом, я увидела свесившуюся кошачью лапу…

– Она пыталась дотянуться до утопленника? – спросил Икер.

– В том-то и дело, что нет. Вокруг утопленника вились бабочки, а кошачья лапа просто отгоняла их…

– А лица утопленника вы не увидели?

– Нет, он плыл лицом вниз. Разве это не кошмар? Есть от чего подскочить давлению, не так ли?

– Ты – психосоматик, Грета, – заявил старик. – Все твои болячки – от головы и неуемного воображения. Ты помешалась на этой гостиничной кошке – вот тебе и приснилась ее лапа.

– А утопленник? – парировала Грета. – Не станешь же ты утверждать, что я помешана на вздувшихся трупах из реки? Или бабочки…