Инспектор из Глазго (Наша Иможен)

— Ладно… Лицемерие и двуличность. Тайлер, вы признаете, что проиграли — да или нет?

— Нет.

— Прекрасно! Раз так, давайте сюда ваше личное дело, я туда кое-что впишу…

— Берите сами!

— Час от часу не легче! Тайлер, вы бунтовщик и смутьян!

— Пойду-ка я посмотрю, что делается в Калландере!

— Я вам запрещаю!

— Вы не имеете права мешать мне выполнять мой долг!

— Ваш долг — купить проигранную бутылку.

— Ну буду! Во-первых, мы не доиграли, а во-вторых, вы жульничали!

— Я… что? Как вы смеете оскорблять начальника?!

— Правды боятся только трусы и болваны!

Покраснев до корней волос, Мак-Клостаг подошел вплотную к своему помощнику и сказал с нешуточной угрозой в голосе:

— Мистер Тайлер, вы тут только что упоминали об идиотах, а теперь вы произнесли слово «болван»… Не связываете ли вы эти термины с именем Арчибальда Мак-Клостага? Прошу вас, подумайте хорошенько, прежде чем ответить! Если вы скажете «да», я вас излуплю, а если скажете «нет», все равно излуплю — за вранье! Итак, я вас слушаю!

Полисмен встал но стойке «смирно» и крикнул:

— Смерть тиранам!

Затем лихо повернулся на каблуках и вышел, в то время как Арчибальд приходил в себя от небывалого изумления.

* * *

По дороге в Пембертон Мак-Хантли пришлось заехать к Юэну Стоу, чтобы заправиться бензином. Хозяин, словно забывший да прежние стычки, осведомился:

— Приехали погостить в наш милый городок, инспектор? Так я и знал, что он придется вам по душе!

— Он-то пришелся, а вот население…

— А что в нем особенного? Население как население.

— Ну уж нет, мистер Стоу! Здешние жители проявляют неслыханное для европейцев безразличие к ближнему! Женщина теряет мужа, затем любовника — и хоть бы что!

— Женщины вообще странные существа…

— А начальники, которые чихать хотели на судьбу любимых учеников?

— Если это вы обо мне, инспектор, то я вам отвечу: поскольку Ангус Камбрэ решил меня покинуть, то мне с тех пор не хотелось больше о нем беспокоиться.

— Очень мило!

— Я уже немолод, и вряд ли мой характер изменится. И вообще: какая вам разница — переживаю я или нет?

— Дело в том, мистер Стоу, что это имеет отношение к моему расследованию. Я всё же намерен найти убийцу, которым здесь, похоже, больше никто не интересуется.

— Что ж, ищите, не нам же это делать.

— Ваш цинизм говорит не в вашу пользу!

— Что поделаешь…

* * *

Директор пембертонского колледжа принял Дугала с радушием и сердечностью, свойственными настоящему выпускнику Оксфорда или Кембриджа. Пригласив посетителя в свой кабинет, где стояла строгая мебель и висел портрет бородатого джентльмена — это был основатель колледжа, мистер Пембертон, — директор предложил ему стаканчик виски и уселся в свое директорское кресло. Ему, видимо, нравилась собственная манера говорить.

— Инспектор, поддерживать тесную связь с полицией не входит в число моих привычек. Не то чтобы я ею пренебрегал — вовсе наоборот, но мы работаем в совершенно разных областях. Это не мешает мне испытывать искреннее уважение к мистеру Копланду, с которым я познакомился при столь печальных обстоятельствах. Не так давно наш колледж стал местом преступления. Я едва перенес это потрясение. Однако же вы, видимо, пришли не для того, чтобы вспоминать эту старую историю?

— Конечно же, нет, господин директор. И все же мне придется попросить вас кое-что вспомнить.

— Что именно?

— То время, когда Хьюг Рестон, Кит Лидбурн и Дермот Гленроутс были учениками вашего колледжа.

Строгое лицо директора озарилось улыбкой.

— Как это было давно, инспектор… Но я, конечно, помню этих четырех мушкетеров; ведь они почти всегда были вместе — один за всех, все за одного!

— Четырех? Но кто же был четвертым?

— Д’Артаньян! То есть Юэн Стоу. Гленроутс был Порто-сом, Лидбурн — Атосом, а Рестон, самый хитрый из всех, — Арамисом.

— Похоже, они надолго сохранили свою дружбу, и по сей день живут в Калландере по соседству. Только теперь их не четверо, а трое…

— Да, я знаю эту грустную новость. Однако позвольте мне заметить, что Хьюг Рестон был мне наименее симпатичен. Он был холоден и безжалостен к новичкам. Мне не раз приходилось вмешиваться и защищать их, а однажды я чуть было не выгнал его, да вступились остальные трое друзей. Представьте, он даже заставлял новичков платить ему за то, что якобы брался их защищать: это же форменный шантаж! Нет, инспектор, по правде говоря, Хьюг Рестон не был джентльменом.

— А остальные?

— Наиболее умным из них был Стоу, наиболее ограниченным — Лидбурн. Гленроутс и Рестон, окончив колледж, поступили в университет; Лидбурн продолжил дело отца в мясной лавке.

— А Стоу?

— Он записался добровольцем.

— Не слишком ли это странно дли такого образованного и талантливого парня? *

Директор, казалось, был сильно смущен.

— Инспектор, мне не хотелось бы ворошить старые, всеми забытые дела…

— Поверьте, я интересуюсь этим не из праздного любопытства.

— Верю… Так вот — у Стоу был серьезный роман с воспитанницей калландерского колледжа, Эльспет Кэлмпнгтон. Ей было всего пятнадцать с половиной лет. Представьте, какой получился скандал, когда все узнали о ее беременности!

— И Стоу ее бросил?

— У него не было другого выхода.

— Как это?