Инспекция. Число Ревекки

– Кстати, о коже. Там же, в Данцигском институте, проводят опыты и по дублению человеческой…

– Габриэль, умоляю, прекратите! Вечер был хорош до ваших медицинских изысков, – не выдержал я.

– Изысков! – взвыл тоже уставший от медицинского монолога оберштурмфюрер, срочно плеснул доктору еще выпивки и тут же затрещал очередным анекдотом.

Я все-таки достал сигарету, прикурил, затянулся и с наслаждением откинулся на мягкую спинку стула, тут же выкинув из головы омерзительные подробности докторских рассказов и позволив себе расслабиться после тяжелого дня. Незаметно я выпил целый стакан, но из тумана тут же материализовался все тот же поляк и снова наполнил его. Я закурил еще одну сигарету. Женские голоса раздавались уже ближе, я незаметно скосил взгляд – несколько надзирательниц перебрались за соседний столик. Судя по их визгливому смеху, все они были уже пьяны. Одна из них поймала мой взгляд и улыбнулась. Я едва заметно скривился в ответ. Она была недурна собой: светлые волосы, убранные в растрепавшийся пучок, голубые глаза в дымной поволоке, узкий прямой нос, тонкие, но правильной формы губы, подведенные красивой красной помадой, немного полновата, но исключительно там, где надо. На ее плече лежала ладонь какого-то охранника, но она быстрым движением стряхнула ее, увидев, что я смотрю на них. Тот даже не заметил, продолжив увлеченную беседу со своим соседом. Я еще раз улыбнулся, на сей раз шире, чтобы она наверняка поняла, что улыбка адресована именно ей. Она приподняла рюмку с коньяком, кивнула и тут же осушила ее одним глотком. Я раздумывал, не подойти ли мне к ней представиться, но тут меня отвлек Габриэль:

– А вы что об этом думаете, фон Тилл?

– Простите, – растерянно проговорил я, отрывая взгляд от девушки.

– Я говорю: их нужно стравить между собой, – с жаром повторил оберштурмфюрер.

– Мы обсуждаем их разделение на клики, которое здорово упрощает нам жизнь, – пояснил Габриэль, очевидно, заметив мою растерянность.

– Наблюдал я как-то за одним капо-немцем, – тут же кивнул оберштурмфюрер, – своими глазами видел, как он метелил полудохлого художника, который попал в его строительную команду. Дубинкой, ногами, кулаками, короче, до месива. Убил, конечно. Заключенный заключенного. Понимаете, о чем я говорю? Но в чем парадокс: там, в Германии, этот капо был типичным мелким жуликом. Воришка, мелкие кражи, то деревенскую лавку обчистит, то пальто умыкнет, то велосипед уведет – и не больше! Не убийца ни в коем случае! Поговаривали даже, что от вида крови его мутило. А в лагере стал убивать запросто.

Внимательно слушая, Габриэль подался вперед, словно боялся пропустить хоть слово.

– Ведь это очередное подтверждение того, о чем мы уже говорили, фон Тилл, – доктор искренне радовался словно ребенок, – невероятно, как человека деформируют обстоятельства! Причем уже взрослого, со всеми сложившимися привычками, взглядами на жизнь. Спасибо вам за этот пример, оберштурмфюрер Зельц, я бы хотел, чтобы вы при случае рассказали мне подробнее про того капо: внешность, привычки, повадки, условные рефлексы. Как исследователю мне это будет крайне любопытно. Я вдруг понял, что именно эта прослойка – капо – как нельзя лучше подходит для моих скромных изысканий. Они ненавидят нас, как самые заклятые враги, но содействуют, как самые преданные друзья, это потрясающе.

Тем временем я снова начал поглядывать на девушку за соседним столиком.

– Ах вот оно что! Тогда знайте, док, – продолжил Зельц, – именно среди этой прослойки я встречал самых омерзительных персонажей лагеря! Вот как-то было: один капо вел группу на дорожную стройку. А в группе оказался новичок. Заносчивый, спесь ему еще не успели сбить, он даже иногда улыбался, и капо видит, что во рту у того – золотые зубы. Представляете? Он ему: отдавай, мол. Интересно, как он себе это представлял? Ну ладно. Парень, конечно, в отказ. Капо давай наседать, отдавай да отдавай. Потом взбесился и давай этого парня лопатой! Повалил его на землю, лезвие лопаты сюда, на горло, и ногой надавил. Ну, как картошку выкапывать. А потом этой же лопатой выбил ему зубы, ну и забрал себе!

Я отвлекся от соседнего столика и уставился за Зельца.

– Были ли там эсэсовцы? – спросил я.

– А как же! Полноценный конвой. И ведь не вмешались, учитывая, что новичок был крепок и полон сил. Мог бы хорошенько отработать на стройке.

Я с досадой покачал головой, жалея о том же.

Габриэль же, похоже, думал о другом:

– По сути, в бараках правим не мы, а зеленые треугольники[52], – проговорил он, – они там власть и закон, творят что пожелают.

– Ну, положим, не без перегибов. Но они ж нам в помощь! Позволяют нам держать дистанцию с самым мерзким сбродом.