Инспекция

— Хватит врать! У меня было много жен и много детей, и я оставил им приличное наследство. Про меня говорят, что я расправлялся с детьми только потому, что трое из них в разное время пытались нарушить государственный строй, осуществить переворот, захватить власть, ими могли воспользоваться! Я их не казнил! У меня не было смертной казни. Я их отправлял на суд в Рим. Я должен было подчиняться Риму. И Рим казнил моих детей. Я их оплакивал, потому что это — мои дети. Но я их осуждал, потому что они были моими врагами. Они были мои дети, но они были взрослые люди. Очень взрослые. Они понесли кару за свои преступления перед народом. Но я не убивал чужих детей. Тем более младенцев. Ты убивал, Александр! Ты меня ненавидишь за то, что делал сам.

— Я? Я не убивал.

— Твои слуги по всей Европе. Разве не приговаривал ты к смерти целые семьи? А еретики? А покоренные народы? А завоеванные города? История Флоренции, история Рима… Ты и твой сыночек славно похозяйничали в Риме и вокруг. А скольких ты отравил? Трех мужей своей дочери отравил? А кардиналов сколько перетравил? Ты торговал кардинальскими шапками, а потом, когда они кончались, травил тех кардиналов, которые тебе были не милы. И присваивал их богатства, потому что папа Римский был наследником всех кардиналов. Так сложилось могущество Ватикана. И ты смеешь меня обвинять?

— Но я не убивал своих детей.

— И очень зря. Потому что твой выродок, Цезарь Борджиа, тебя стоил. И если бы ты отравил его, это было бы благое дело.

— Но я не воевал против своих детей!!! И в этом моё моральное преимущество перед тобой!

— Ах вот оно как, значит… Послушай, а что ты мне скажешь насчет Тиберия? А Птолемей XII, отец Клеопатры? Ведь он убил старшую дочь! В мои времена государям часто приходилось жертвовать родственниками, чтобы выжить. В ваше время это уже не было необходимостью. Но эти традиции детоубийства затянулись на многие века у многих государей. Да знаешь ли ты, что для того, чтобы перечесть всех правителей, которые воевали — нет, защищались от своих детей, для этого не хватит волос в моей бороде! Отец убивает сына, потому что он идёт против своего народа — кое-где это считают за подвиг. Ещё примеры? Их много. Султаны Турции умерщвляли всех братьев, приходя к власти, и не по злому умыслу, а таков был закон. А кто писал этот закон? Их отец, то есть и отец этих братьев. Отец пишет закон: «После моей смерти оставить Махмуда, а остальных моих сто тридцать сыновей убить» и это нормально! Человечество говорит «спасибо» и бьёт низкий поклон тем отцам и матерям, которые приносят в жертву своих сыновей и дочерей во имя народа. Не я это начал. Не мной закончилось. И даже отец небесный в жертву принёс своего сына, допустил его гибель, чтобы спасти народ свой. То, что сделал он — подвиг, то, что сделал я — преступление? Ты скажешь, что он воскресил? А я скажу, что, может быть, и я воскресил бы, если бы имел такую возможность. А коли не имел, то и говорить не о чем. Не тебе меня обвинять, Папа Римский Александр VI. А сына твоего, Чезаре, и видеть не хочу. И нарёк-то ты его в честь Цезаря, а кто из Цезарей не был убийцей? Кто?

Глава 9. ОТЕЦ ЗА СЫНА

— Ты прогнал папу?

— Он сам ушёл.

— Ты узнал ответ?

— Он не убедителен. Я не отвечаю за книжки.

— Хорошо. Ты почти прощён.

— Почему — почти?

— Сын твой, Ирод. У тебя есть сын. Он — плоть твоя и кровь твоя и его грехи — твои грехи.

— Могут ли люди нести ответственность за своих потомков после смерти?

— В твоем случае — да. Потому что вас путают. Люди проклинают Ирода.

— Значит, я отвечаю за то, чего не совершал сам, а совершил мой сын?

— Так всегда бывает.

— Так никогда не было!

— Ты этого не замечал. Все отцы ответственны за деяния их детей.

— Я сам хочу говорить с тобой за сына. Мне не нужны посредники. В чем его обвиняют?

— Вот почитай Священное писание.

— То, о котором говорил Александр? Автор — Матфей?

— Не только. Авторов много. Книга одна. Здесь много правды, и много совсем иного. Разберись.

— Это долго.

— Я дам тебе сколько хочешь времени. Сколько тебе потребуется для прочтения и осмысления.

* * *

— Готов?

— Да. Я не понимаю.

— Что?

— Чем мой сын хуже других?

— Иоанн.

— Да, смерть Иоанна. Это была ошибка. Этого не следовало делать. Он его боялся.

— Бояться — грех.

— Я знаю. Он был нетвёрд. Но Иоанн сам виноват. Он вмешивался в семейные дела Тетрарха. Все цари, султаны, короли, императоры и президенты имели любовниц, и никто их не упрекал, А царицы и королевы — любовников. Во всех странах. А ведь это — не жена и не муж. А у Антиппы была жена, вполне законная, разрешенная нашими традициями и порядками, да, не первая, не единственная, ну и что же? Ведь все могли так поступать! Это не было запрещено.

— Пожалуй, ты зря кипятишься. Основная вина — не Иоанн.