Inspiraveris. Верни меня

– Нет, не могу припомнить ничего из этого. Я даже об этом проходе не знала, – качаю отрицательно головой.

– Тогда ты бесполезна, – фыркает Лука.

– Она и не должна быть полезна в бою, брат мой. Это не её ремесло, – мягко произносит Вэлериу.

– Но моя кровь, – неожиданно даже для себя поизношу я. – Ты упомянул, моя кровь имеет силу. Я могу поделиться ей.

– Это опасно, – говорит Петру, бросая на меня взгляд исподлобья.

– Он прав, тебе порезы будут причинять боль, и ты станешь слаба. Ты выбрала одного истинного, остальные не смогут не причинить тебе муки. Тем более, если один из нас попробует твою кровь, то сможет проникать в твой разум. Крови для пищи достаточно, – произносит безапелляционно Вэлериу.

– А если это будет не с моей кожи, а из трубки? – выдаю идею, которая приходит моментально.

– Нет, – резко говорит Вэлериу.

– Брат, можно попробовать. Так не будет доступа к телесной оболочке и мужчины получат силу, которая есть у женщин. Они питались её кровью всю её жизнь, так отчего бы и нам это не сделать? Она ведь сама предложила, будет глупо отказываться, – Лука довольно улыбается мне.

– И подвергнем её опасности. В момент слабости её разум…

– Петру, она будет тут. В замке, за водой, куда не добраться Василике. И я уверен, сейчас она слаба и питается, вчера она показала максимум. А мы не пользуемся тем, что так легко идёт в руки, – перебивает его Лука.

– Это будет неприятно, но кровь восстановится. Я вытерплю, – говорю я, поворачиваясь к Вэлериу. – Дай мне помочь, хоть как-то.

– Эгоизм бушует во мне, радость моя. Делить не хочу, – кривится он. Улыбаюсь этим словам и кладу руку на его, немного сжимая.

– Ты сказал, что придётся делать выбор, так я сделала его уже давно. Приняла его сердцем и больше не противлюсь этим мыслям. Я готова помочь вам, чтобы принести спокойствие, которого сама не помню. Позволь мне это сделать, – тихо произношу я, встречаясь с его глазами.

– Хорошо, раз ты так решила, то могу только поблагодарить тебя за эту возможность. Петру, распорядись обо всём. Начнём после того, как Аурелия примет пищу, – кивает Вэлериу и обращается к брату.

– Конечно, господин, – фыркает Петру, вставая, и быстрым шагом выходит из зала.

– До сих пор недовольный. Раздражает так, – передёргивает плечами Лука.

– Сейчас ты меня раздражаешь, как и этот звук. Пусть спустятся вниз, – говорит Вэлериу.

– Какие мы нежные стали, – смеётся Лука и свистит, оповещая мужчин закончить это шоу, и они, словно мальчишки, а большинство из них такие и есть, с криками прыгают на стены и скрываются. Остаётся только тишина и тихие разговоры за столом.

Понимаю, что до сих пор держу руку Вэлериу и когда убираю её, накрывает своей. Поднимаю на него голову, а он улыбается мне.

Только бы уберечь тебя от смерти. Только бы ты поверил в мою силу любви.

– Прости, что нарушил обещание, но моё присутствие требовалось. Люди собирались весь день, чтобы спуститься в убежище. Я должен был проследить за их безопасностью. Неизвестно, что на уме у Василики, – произносит он.

– Понимаю, ничего, – отвечаю я. – Вэлериу, а как…

– Я объяснил всё её семье. Не могу скрыть от тебя, что винят тебя. Людские умы в такие моменты более всего подвержены своей злости и печали, и не могут мыслить разумно. Но ты не тревожься, утром её предали воздуху. В этом нет вины Анны, только моя. Я отпустил её разум, когда она увлеклась Петру. А сам полностью погрузился в твои мысли. В бою будет много павших, много смертей, но это их выбор, – перебивает меня, с лёгкостью отвечая на мой вопрос в голове. Это печалит, но, наверное, так и должно быть. Война – это боль, которую унять только победой.

– Ты действительно готова к этому? К передаче своей крови? – спрашивает он.

– Да, готова. Я видела, сама видела это и больше ничто не держит меня. Мои родственные узы разорваны, как и часть сердца мертва, оплакивая это. Иначе я не могу, понимаю, что другого выхода нет. И не знаю, что ещё сделать, – отвечаю я, отводя взгляд от его глаз, проникающих в душу. Но не готова я сейчас раскрывать её, слишком слаба она внутри, слишком падка под властью любви к нему. Не хочу слышать отказа, пусть будет тихая и безмолвная. Когда-нибудь скажу, докажу, что любовь к нему возможна без ненависти и злости. Любовь подарит ему свободу, как и мне. Я верю в это, а пока буду молчать, делая всё, что в моих силах.

– Ты и не должна, рубин моей жизни, не должна вступать в бой, который не принадлежит тебе, – отпускает мою руку.

Вздыхаю и хочу только сказать, что и я причастна теперь к этому, потому что неразрывная с ним, но моё желание обрывается едой, что ставят передо мной.