Inspiraveris. Верни меня

Он берет одну ногу и снимает сапог, целуя каждый палец на ноге, создавая в моём теле тягучую волну из сладкого напитка. То же делает и со второй, ни единого пореза. Даже свою одежду снимает аккуратно, бросая на пол. А я смотрю на него, сквозь мутный взгляд, и насыщаюсь этой красотой, что светится внутри его. Этой страстью, блестящей в его глазах, когда медленными поцелуями поднимается от ног по бёдрам, животу, лизнув сосок к моим губам.

Обнимаю его за шею, запуская пальцы в длинные белоснежные волосы, и отдаюсь его поцелуям. Мягким, тягучим, словно мёд на моих губах. Его ладони, ласкающие моё тело, уже готовое принять его. Мои стоны выпивает своей прохладой, превращая воздух от этого во влажный сгусток, покрывающий кожу мелкими каплями. Ни одного участка тела не осталось не устланным его губами. А я тону, не жалея выплывать. Разум наполнен только вожделением и любовью, что теплится в груди. Только страстью познать его так глубоко, чтобы никогда не забыть. Узнать, каково это быть возлюбленной всего на несколько часов.

Услышать его хриплый вздох, когда переворачиваю его на спину и сама прикасаюсь к его шее губами, чтобы изучить его тело и вспоминать в самое трудное время. Его кожа хранит вкус прохладной ванили, которая не остужает кровь, а наоборот, зажигает её, пуская по венам уже животное желание соития.

– Я не могу больше, – шепчу я, пребывая в забытьи от страсти, когда обхватывает меня и кладёт на спину, нависая надо мной.

– Ох, как же ты жаждешь меня, – отвечает он, прикасаясь своим прохладным органом к моему естеству, пульсирующему и жаждущему.

– Вэлериу, прошу, – от слабого ощущения царапания кожи дрожу и закрываю глаза, пытаясь поймать его в себя. Но так скользко, так мокро, как и наши тела.

– Ты первая, кого я познаю так, после принятия моего проклятья. Первая и последняя, моя Аурелия, – с этими словами резкий толчок наполняет меня до основания. Издаю крик, цепляясь ногтями в его плечи.

Тепло растекается по телу, зажигая каждую частичку моей крови. Впиваюсь в его губы, двигаясь под ним. Царапаю его кожу до его хрипов. Откидывает голову, а я покрываю её поцелуями, чтобы встретиться с его улыбкой и увидеть, как облизывает свои губы. Входит в меня, вырывая стоны и шумное дыхание, наблюдает, как горю под ним, выгибаясь, подставляю его взгляду свою шею и грудь. Через секунду вскрикиваю от горячительного пореза и обнимаю его за голову, позволяя пить мою кровь снова и снова, пока тело не выплескивает в воздух кристаллы настоящего наслаждения пороком. Задыхаться под его поцелуями и продолжать, хоть сил нет, но любить его. Любить так, как чувствую, видеть светящиеся глаза полные желания и знать, что моё. Эта власть, которую приобретаю всего на несколько часов, становится невообразимой и хочется ощущать её полностью. Не прекращая, не давая себе отдыха, а только изводить себя наслаждением. До боли. До слез.

Упасть в его руки и ощутить щекой, насколько гладка его кожа, смотреть вперёд и слушать своё уставшее тело. Радоваться его ласкам, медленным и успокаивающим трепещущее сердце. Поднять голову и окунуться в огонь расширенных зрачков.

– Прости меня, что стал тем, кто обрёк тебя на такую участь, сладострастие моей души, – шепчет Вэлериу, обнимая меня крепче, охлаждает кожу, согревая сердце.

– Прости меня, что не согласна быть такой как ты, – отвечая, тянусь к его губам.

– Прощаю и не отрекаюсь от тебя. Жди меня, не покидай, не оставляй одного, – и вновь слезы появляются в глазах, видя муку в его.

– Я буду ждать, всегда буду ждать тебя с победой. Я буду рядом завтра и на следующий день, – шепчу, роняя слезы на его лицо.

– Благодарю тебя, моя Аурелия, за возможность увидеть и познать радость, которую уже не помню. Благодарю тебя, что вернула мои воспоминания о красоте души, которую потерял. Благодарю тебя и не прощаюсь, – гладит моё лицо, укладывая меня на свою грудь, целует в волосы.

– Рассвет уже близко, – шепчу я, наблюдая, как ткани окрашиваются в золотисто алый цвет.

– Да, он уже рядом. Поспи, отдохни немного, – подхватывает одеяло и накрывает нас.

– А ты? Будешь ли ты рядом? – спрашивая, поднимаю лицо к нему.

– Конечно, – заверяет меня, но моё сердце неспокойно. Отчего-то бьётся рвано и испуганно.

Киваю ему и закрываю глаза, а это чувство не отпускает меня, но затягивает в небытие, которое сейчас кажется лишним и неправильным. Опасным для меня.

Quinquaginta octo