Инсталляция (СИ)

— Ты тоже познал предательство, — заговорил невольный попутчик, и холодный червь впился в сердце. — Не отпирайся, я вижу. Скажи, каково это — быть брошенным тем, кто дал тебе жизнь, которой ты живёшь до сих пор? Тем, кто дал тебе смысл и отверг, когда ты стал противоречить его убеждениям?

Обращённые на писателя глаза, холодные и пустые, блестели как нож в полумраке гостиницы. Это был он.

— Больно быть неузнанным, но ведь таким меня создал ты. Верно? Пустым местом с одной-единственной недостижимой целью.

— Ты заткнёшься, или как? — рванул вполоборота Андреич. Попутчик мигом потупил глаза. Когда полицейский недоверчиво хмыкнул и обернулся на исходную, безумец прошептал так тихо, как могут только собственные мысли:

— Они не знают. Я здесь из-за той дамы. Всё-таки она вывела меня на тебя…

Александр вжался в дверь, желая просочиться сквозь холодеющий металл. Из глотки вырывались лишь пустые, вровень с громким дыханием, звуки. Всё в животе склеилось в тяжёлую льдину. А машина бесконечно плелась по бесконечным бульварам под бесконечные двусложные переговоры сотрудников. Безумец сидел чуть сутулясь, как ворон на надгробии.

Город словно чихнул, явив после бульваров безбрежную многополосицу, впадающую в мост через реку Каменёвку. Александр думал, что их везут в центральный участок… Смута, ужас и подозрение смешались в прогорклом вареве, когда водитель включил мигалку и пустился по мосту на красный.

…Сначала Рассветов даже не понял, но это был таранный удар в бок капота, от которого белую иномарку с надписью «Полиция» закрутило по асфальту в две визгливые восьмёрки. В сотрудников выплюнуло подушками безопасности, а подозреваемых растрясло как тряпичных кукол по коробке нетерпеливого ребёнка. Безумца вмазало лицом в пол; Александра вжало в сидение, чья мякоть подавила львиную долю удара.

Казалось, целый год прогудел диссонирующим набатом, пока не начало происходить что-то ещё. Сотрудники зашевелились, заматерились, повалили из машины. Безумец пробовал подняться, но руки из раза в раз подводили. Александр качнул пульсирующую голову к окнам, чтобы разглядеть, кто это их так.

За окном громыхал стремительный великан. Город колыхался за ним как плащ из бетона и электрического света, руки взлетали и опускались лопастями ветряной мельницы, глаза пылали, а перекошенный рот исторгал ругательства, от которых кровь в жилах становилась чуточку грязней. Чуть поодаль серебрилось озеро баснословного лимузина, откуда выглядывало ещё человек десять. И всюду колыхалась тьма чёрных, без белков, глаз.

— Они избрали его, — промямлил попутчик. Лицо его было промято до лиловых синяков, но он уже поднялся и смотрел, куда и Александр. — Все обленившие, намеренно ублюдочные, все, кто жаждет «рубить бабло» без искусства, с затёртым репертуаром и просто твари, все они будут пожранными. Но Зрители… Зрители способны смотреть одно и то же десятилетиями. В какой-то момент их интерес… перестаёт быть здоровым. Они алчут каждый его вздох, движение, слово, прыщ. Когда-нибудь они пресытятся, и тогда…

Чем больше великан, в котором Александр понемногу узнавал Короля Звёзд, ругался с полицейскими, тем больше тьма кишела глазами, а Рассветов — не желал, чтобы их внимание досталось ему, хоть и по касательной.

— Смотри, — ткнул попутчик на свою дверь, которая почти вышла из проёма. — Дай…

Александр отодвинулся с гулом в ушах, чтобы безумец смог как следует упереться задом в сидение и додавить дверь ногой. Особых усилий не потребовалось. С тихим победным хихиканьем безумец выбрался на улицу и подал руку. Импульс, и Александр опустился на асфальт, вкушая болезненную свежесть улицы. Безумец выдохнул, поднял глаза на сотрудников, окружённых уже переливчатой свитой короля, и склонился к писателю.

— Бежим.

Александр поднял на него скептический взгляд. Безумец пояснил:

— Твой выбор прост и триедин. Поехать с законниками, остаться с ними, — он указал на всё прибывающие глаза во тьму, — или уйти со мной. Где, думаешь, у тебя больше шансов?

— Отдышусь и побегу своей дорогой.

Безумец поднял его за руку и взвалил на себя. Только сейчас Александр понял, что поднимись он сам, кончиться всё могло печально — вестибулярный аппарат разболтало вдребезги. Свободной рукой безумец ткнул его в область сердца. Поблёскивающий клинок прорезал одежду и куснул кожу.

— «Своя» дорога приводит не туда, куда хотелось бы, — шелестнул попутчик прямо в ухо, и Александра передёрнуло.

— Веди, — коротко сказал он.

Вся надежда была на то, что их небыструю конструкцию распознают и нагонят. Однако беглецы проплелись по удивительно пустынной улице, обогнули не самый короткий дом и свернули в переулок, слыша всё это время, как скандал Короля с полицией перетекает в безобразное рукоприкладство, зрелище которого наполняло тьму вожделенным пыхтением.

Творение