Инстинкт Бабы-Яги

Я лег на кровать, хотел было завести будильник, но потом передумал. Элеонора не дала никаких указаний насчет завтрашнего дня, следовательно, я могу поспать до девяти.

Глава 34

Откуда-то из серого тумана вынырнул мой отец и пошел, слегка прихрамывая, по дорожке, покрытой гравием. Я со всех ног кинулся к нему.

– Папочка приехал!

– Тише, Ваняша, – улыбнулся отец, – не налетай так, на-ка, держи.

В руках у меня оказался пакет из плотной коричневой бумаги, я быстро раскрыл его и взвизгнул:

– Тянучки! Мои любимые! Спасибо, папочка.

– Тише, Ваняша, – повторил папенька, – не кричи, сядь спокойно на скамеечку. Господи, как на даче хорошо, вовек бы в город не ездил.

– И не езди, побудь со мной, – с жаром воскликнул я, набивая рот липкими конфетами.

– К сожалению, я вынужден, – сказал отец и исчез.

Одновременно с ним померк и свет, потом из темноты послышался голос, очень знакомый, нервно повторявший:

– Ваня, проснись! Ваня, ну открой же глаза! Ваня?!! Ему плохо, да? Совсем? Ой-ой, ой, Ваня!!! Ну же! Умирает? Да? Не надо!!!

Я попытался было сказать: «Нет-нет, очень хорошо, мне приснился чудесный сон», – но не сумел.

Потом отчего-то матрац приподнялся, поплыл, стало холодно, на лоб и щеки начали падать холодные капли, глаза приоткрылись.

Надо мной нависал бежево-желтый потолок, слева виднелось окно, замазанное белой краской, сбоку на крохотном стульчике скрючилась Миранда. Лицо девочки было залито кровью. Я испугался, похоже, мы отчего-то с ней оказались в машине, куда нас везут? Почему? Отчего немилосердно болит голова? Внезапно у меня прорезался голос:

– Миранда! Что с твоим лицом?

Девочка бросилась мне на грудь:

– Ваня, ты жив!

– Конечно, жив, – раздался сзади незнакомый бас, потом нечто, пахнущее резиной, прижалось к моему носу, я вдохнул режущий легкие воздух и заснул.

Через две недели я и Нора сидели в кабинете у Макса Воронова.

– Ну что, чудо-сыщики, – вздохнул приятель, – как следствие прошло?

Я промолчал, честно говоря, сказать мне было нечего.

– Как ты себя чувствуешь? – обратился ко мне Макс.

– Хорошо, надо же, какая незадача, – покачал я головой, – надеюсь, Василию купили корзину оранжерейной клубники?

– Кто такой Василий? – вздернул брови Макс.

– Как? – удивился, в свою очередь, я. – Ты не знаешь? У нас на кухне отошел шланг, через который в плиту поступает газ. Отравленный воздух сначала заполнил мою комнату, потому что она ближе всего к кухне, затем пополз по коридору в остальные помещения. Кот Василий приобрел привычку спать в моей кровати, сколько раз гнал шельмеца, без толку, лезет назад. И в ту ночь он тоже лежал рядом. Василий учуял газ и попытался меня разбудить, думаю, кусал за нос, в больнице обнаружили на моем носу мелкие, но глубокие ранки. А когда понял, что я не собираюсь вставать, влетел в спальню Миранды, которую тоже успел заполнить газ. Василий предпринял героические усилия, чтобы разбудить крепко спящую девочку, кусал за ноги, за руки и в конце концов принялся царапать ей щеки. Миранда очнулась и вскочила. Правда, она не сразу сообразила, в чем дело, и сначала пнула Василия, но потом поняла, что в воздухе стоит сильный запах газа, и бросилась сначала ко мне, затем к Норе. Так что благодаря Василию мы все остались живы, а поскольку сей кот вегетарианец, то, надеюсь, клубника придется ему по вкусу.

Макс резко повернулся к Норе:

– Вы не сказали ему правду?

– Нет, – покачала та головой, – не успела.

– Какую правду? – насторожился я.

Макс тяжело вздохнул:

– Что ж, работу вы проделали огромную, жаль, почти зря.

– Я правильно назвала имя убийцы, – хмуро ответила Нора.

– Ладно-ладно, – широко улыбнулся Макс, – признаю это и снимаю перед вами шляпу, Ниро Вульф.

Нора хмыкнула:

– Да, у меня талант.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я.

Макс глянул на Нору.

– Покажи ему фото, – велела моя хозяйка.

Приятель вытащил из стола снимки.

– Узнаешь?

Я начал разглядывать карточки. На одной была крупно снята рука, вернее запястье, нежное, тонкое, изуродованное отвратительным рубцом. Со второй смотрела девушка. Темно-каштановые, переливающиеся, роскошные волосы, синие глаза, чуть широковатые брови, пухлые губки и пикантная родинка в углу рта. Не узнать было нельзя.

– Это Алена Шергина.

– Уверен?

– Конечно, она приходила к нам.

– Теперь посмотри на дату съемки.

Я уставился на белые мелкие цифры в углу фото.

– Март этого года?! Не может быть! Алена погибла в начале февраля, а тут она совсем живая, фото явно сделано не с трупа. Эй, погодите, Шергину кремировали в конце февраля! Даже если на секунду предположить, что на снимке покойница, все равно не получается.

– Здесь сфотографирована абсолютно живая особа, – спокойно ответил Макс, – живее не бывает.

– Кто же это? – в полной растерянности спросил я. – У Шергиной есть сестра-близнец?