Инстинкт Бабы-Яги

– Вот, смотри, выпуск семьдесят второго года, все хорошо устроены. Ляля Кичина поступила в мединститут, вот семьдесят шестой, тоже никто не пропал, семьдесят седьмой…

Палец старушки скользил по изображениям детских лиц.

– У нас практически не было рецидивов, девушки идут на работу, многие учатся дальше, женятся, рожают детей. Я столько раз была крестной матерью.

– Разве можно исправить преступника? – спросила Алена.

Мария Семеновна разозлилась:

– Они не уголовницы.

– Так ведь хорошего ребенка в специнтернат не отправят, – возразила Алена.

Очевидно, она наступила директрисе на больную мозоль, потому что Дундукова водрузила на нос очки и произнесла речь:

– Да, девочки оступились, украли, ограбили, даже убили, но они не виноваты. Ужасные семейные условия, пьющие родственники… Многие из наших воспитанниц только в интернате увидели постельное белье и попробовали конфеты. Им не повезло с самого детства, их били, насиловали и в конце концов вынудили пойти на преступление…

Мария Семеновна перевела дух и продолжила:

– За все время работы я встретила только одну девочку, о которой могу сказать: она настоящая преступница. Кстати, связь с ней я потеряла, закончила она школу и исчезла, ее дальнейшая судьба мне неизвестна, но, думается, ничего хорошего из девицы не вышло. Погоди, сейчас покажу.

Увидав снимок, Шергина постаралась сохранить спокойствие. Перед ней лежало фото той самой ее подруги, к которой переметнулся выгодный, богатый жених. На карточке она запечатлена юной, семнадцатилетней, но была отлично узнаваема.

Стараясь не заорать от радости, Алена делано равнодушно спросила:

– Какое милое, приятное лицо, что же совершила девочка?

Мария Семеновна нахмурилась:

– Зло часто прикрывается маской. Эта особа абсолютно криминальна, у нее душа убийцы. Никаких светлых чувств там не отыскать.

– Ничего плохого в простых желаниях нет, – пробормотала Алена, – всем хочется поесть и поспать, у всех инстинкты!

– Вопрос – какие! – воскликнула директриса. – У этой девочки инстинкты Бабы-Яги, иного сравнения не подобрать.

– Ну это вы перехватили, – подначила Алена старуху.

– Ты послушай! – возмутилась Дундукова. – Девочка родилась в обеспеченной, даже богатой семье. Отец – военный, мать домохозяйка, посвятившая себя дочери. Еще имелась бабушка, обожавшая внучку. Девочка не знала ни в чем отказа, баловали ее чрезмерно, учили музыке, языкам, водили на теннисный корт и в бассейн. Всегда около нее были мама или бабушка, держали за руку, не позволяли шагу ступить одной. Казалось бы, на такой клумбе должен вырасти цветок потрясающей красоты, ан нет. К пятому классу девица сделалась невыносимой, грубила родителям, бабушке, могла толкнуть старуху, даже ударить. Но любящие родственники только вздыхали:

– Ничего, пройдет, это подростковый возраст, гормональный взрыв, скоро все устаканится.

Но дочь и внучка только больше распоясывалась. А потом случилось несчастье.

В богатую квартиру влезли воры, убили спящих мать и бабушку, ранили отца, взяли ценности и деньги. Выжила одна девочка, она в тот день осталась ночевать у подруги.

Три дня понадобилось сотрудникам милиции, чтобы вычислить преступника. Честно говоря, он плохо организовал дело. Оперативников сразу насторожил тот факт, что замок в квартиру не взламывали, открыли «родными» ключами, потом обнаружилось еще несколько деталей, четко указывающих на личность убийцы, которой оказалась… любящая дочка.

В кабинете у следователя она спокойно объяснила:

– Надоели, жить не давали, повсюду за мной таскались, отчитывайся им в каждом шаге.

– И ты недрогнувшей рукой опустила топорик для рубки мяса на головы родителей и бабушки? – ужаснулся следователь, который навидался всякого, но ни разу не сталкивался с двенадцатилетней девочкой, хладнокровно уничтожившей родных.

– Говорю же, надоели, – пожала плечами девочка.

Чудом выживший отец не пожелал встретиться с дочерью, переехал на другую квартиру. Девочку в связи с ее юным возрастом не отдали под суд, отправили в специнтернат к Дундуковой.

– Знаешь, что она сказала, когда накануне выпускных экзаменов узнала о смерти отца? – вздохнула Мария Семеновна.

Алена молча покачала головой.

– Улыбнулась и заявила: «Квартира-то кооперативная, теперь моей станет, есть где жить, слава богу, освободилась от всех».

Шергина примчалась домой, пораскинула мозгами и встретилась со счастливой соперницей.

– Вот что, дорогуша, – заявила она, – имей в виду, я знаю, где ты провела юность, кстати, Мария Семеновна Дундукова очень расстраивается, поскольку не имеет о тебе никаких сведений. Прикинь, как твой жених обрадуется, узнав, что невеста – убийца. К тому же он известный человек, журналисты просто придут в восторг, разнюхав эту историю. Думаю, свадьба не состоится.

– Сколько хочешь за молчание? – спросила побледневшая подруга.

– Очень много, – злорадно заявила Алена, – для начала сто тысяч долларов.

– У меня столько нет!

– Твои проблемы, достань!

– Но есть отличный каменный двухэтажный дом возле городка Луковска, могу переписать его на тебя, – предложила подруга.