Инстинкт гнева

Интересно было бы узнать, почему все трое смотрели на деревья, что они видели в кромешной темноте? Или не видели, а слышали? Возможно и такое, но все-таки — что?

Искать следы стрелка, подсвечивая себе телефоном, Туманов не стал. Бессмысленная трата времени. К тому же до слуха донесся вой сирен. «Кавалерия» была на подходе. Он торопливо выбрался на обочину и напоследок осмотрел следы шин. С асфальта съезжали, как минимум, четыре машины. «Жигуленок», с изрядно потертыми колесами, наверное, такси, и три иномарки. Причем две явно тяжелые, с претензией на «вездеходность». Наверное, модные «паркетники», вроде «Порше-Кайенна». Третья импортная машина была обута в шины с менее агрессивным рисунком, такой протектор подразумевал езду исключительно по асфальту, с очень высокой скоростью, но без «жженых стартов». Значит, это было какое-то дорогое и вальяжное корыто. Например, модный среди определенного круга лиц «Бентли». Почему бы не тот, на котором уехал Островский?

«Черт возьми, — подумал Туманов, отчалив от места происшествия. — Снова все встало с ног на голову. Если здесь побывал Островский, почему он допустил гибель этих людей? Ведь он приехал сюда не один, с целой опергруппой, неужели не мог помешать стрелку? Или не хотел? Ничего не понятно! Не сам же он стрелял?!»

И это была только верхняя строчка длинного списка вопросов. Вот, например, строкой ниже: Женя приехала на такси, Островский на «Бентли», его бригада на «паркетнике». Спрашивается, на чем прибыли бандиты? На втором «внедорожнике»? Но обочина в пределах прямой видимости пуста. Неужели люди Островского прихватили машину с собой? Зачем? А стрелок на чем приехал?

Далее: допустим, люди Островского выждали, когда разыскиваемый субъект выстрелит и демаскирует свою позицию, после чего взяли его с поличным. Но почему они бросили пострадавших? Спешили? Но если взяли, кого хотели, куда спешить? Хотя бы «Скорую» вызвать можно — минутное дело!

И последний вопрос из «десятки сильнейших». Как Островский и его люди узнали, где появится стрелок этой ночью? Ответ напрашивается только один: они подставили и бандитов, и Женю, подслушав их разговор и каким-то образом сообщив о месте и времени встречи загадочному снайперу. Но неужели они способны так тонко продумать и спланировать операцию?

«Может, я опять усложняю? Но как иначе все это объяснить? Островский и компания точно знали, что снайпер обязательно захочет пересечься с Женей. Почему? Да потому, например, что „маньяк“ — будем звать его так, раз уж повелось, — не Островский, но кто-то из его круга! Он знал, что Островский выехал наперехват, и постарался его опередить, чтобы убрать свидетеля, способного опознать и ославить „маньяка“ на все „высшее общество“.

Вот почему клиент не давал любознательному сыщику полной информации. Друзья по гольф-клубу решили не выносить сор из избы. Они позволили стрелку напасть на Женю, но тому помешали бритоголовые, которых он не задумываясь убрал. В принципе этого оказалось достаточно. „Мутные“ схватили маньяка из высшего общества на месте с поличным и повезли судить по своим законам.

Версия вполне здравая. И четко объясняет, почему стрелок оказался в назначенном месте точно в назначенный час. Будучи одним из окружения Островского, он наверняка имел доступ к информации о передвижении и телефонных переговорах девушки и должен был знать о причинах интереса компаньонов к этой сударыне».

Туманов вдруг поймал себя на мысли, что рассматривает ситуацию отвлеченно, как сторонний наблюдатель. А между тем еще полчаса назад он бросился сломя голову (и доломав бампер у машины) на выручку Жене вовсе не потому, что стремился раскрыть, наконец, тайну загадочных похождений Островского. Он бросился спасать Женю!

И что изменилось? Почему он оставил истекающую кровью Женю на холодной земле?

«А что я мог сделать? Я же не врач. Да и „Скорая“ на подходе. Все обойдется, наверное».

От вопроса «А если не обойдется?» Туманов постарался отмахнуться. Получилось не сразу. Мысль о том, что он удрал с места трагедии, не попытавшись спасти человека, к тому же девушку, которая ему небезразлична, жгла совесть каленым железом. Виктор едва не ринулся обратно, заложив знаменитый разворот на сто восемьдесят градусов. Остановило его только одно: понимание, насколько бессмысленно размахивать кулаками после драки. Женю наверняка увезли в клинику. Так что Туманову оставалось лишь терзаться угрызениями совести и сочинять аргументы в оправдание собственному малодушию.