Инстинкт матери

Ближе к вечеру произошло неожиданное событие. Мило был в ванной, Давид готовил ужин, а Летиция наводила наверху порядок, когда вдруг раздался звонок.

– Откроешь? – крикнул Давид, который не мог отойти от плиты.

Летиция спустилась в прихожую и открыла дверь. За дверью стояли Тифэн и Сильвэн. Она с трудом сдержала крик и сразу заняла оборонительную позицию, отступив назад и обернувшись, словно прикидывала, какое расстояние придется в случае чего пробежать до кухни, где находился Давид.

– Все в порядке, Летиция, мы пришли не затем, чтобы тебя в чем-то упрекать, – сразу заявил Сильвэн, миролюбиво подняв руки.

Летиция со все большим удивлением рассматривала его.

– Можно зайти на несколько минут? – снова заговорил он почти умоляющим голосом.

И словно для того, чтобы убедить их в отсутствии дурных намерений, Тифэн открыла сумку и достала из нее предмет, который Летиция сразу узнала.

– Мы пришли вернуть его Мило, – пробормотала она, протягивая ей Тилапу.

Ошеломленная Летиция машинально взяла игрушку у нее из рук. Несколько секунд они неподвижно стояли одна напротив другой, потом Летиция вышла из ступора и посторонилась, давая Тифэн пройти.

Когда Давид увидел их всех в гостиной, реакция его была точно такая же, как у жены. Он застыл на месте, выронил из рук деревянную ложку, полную соуса бешамель, и вытаращил глаза от изумления.

– Какого черта вы здесь делаете? – бросил он резким тоном, какого от себя и сам не ожидал.

– Все в порядке, – с нежностью успокоила его Летиция. – Они пришли, чтобы отдать Мило Тилапу.

– И извиниться, – прибавил Сильвэн.

Летиция посмотрела на него с еще большим удивлением, чем несколько минут назад, когда открыла дверь. Сильвэн повернулся к жене: по всей видимости, пришел ее черед что-то сказать.

В комнате повисло тяжелое, давящее молчание. Тифэн, казалось, не могла справиться с захлестнувшей ее болью и стояла неподвижно, не реагируя ни на какие слова.

– Тифэн? – тихонько сказал Сильвэн, взяв ее за руку.

Она вздрогнула, словно очнувшись от страшного сна. Потом с удивлением взглянула на Давида и Летицию.

– Ты в порядке, милая? – снова с беспокойством заговорил Сильвэн.

– Садитесь, – предложил Давид, чтобы разрядить обстановку.

– Хотите чего-нибудь выпить? – поспешно присоединилась Летиция.

Она уже направилась на кухню, но Тифэн окликнула ее. Летиция обернулась, и обе женщины оказались лицом к лицу. Потом, словно силы вмиг оставили ее, Тифэн рухнула в объятия Летиции и разрыдалась.

– Прости, – с отчаянием пробормотала она, не переставая всхлипывать. – Я была к тебе ужасающе несправедлива. Но если бы ты только знала, как мне было плохо…

– Я знаю, – просто ответила Летиция и обняла подругу.

Глава 27

Они долго разговаривали и много плакали. Летиции казалось, что за всю свою жизнь она столько не плакала, даже когда погибли ее родители. Целых пять дней они и словом друг с другом не обмолвились, разве что могли сказать какую-нибудь гадость. И теперь было бы странно отказаться от дружеского общения, ну, хотя бы от доброжелательного. Но Давид и Летиция оставались настороже, все еще очень удивленные такой неожиданной переменой.

Что же до Тифэн и Сильвэна, то от них остались только бледные тени. Прежде всего это чувствовалось в их поведении. Они сидели, сгорбившись, с потухшими глазами, и если оживлялись, то только чтобы отогнать невыносимую тоску и боль. Иногда кто-нибудь из них начинал фразу и бросал ее, уставившись пустыми глазами в никуда, а когда Летиция или Давид деликатно покашливали или принимались их подбадривать, то нить была уже утеряна и мысль куда-то улетала.

Наконец, разговор зашел об обстоятельствах гибели Максима. Бесцветным голосом Тифэн рассказала, что после полудня температура у мальчика поднялась до 39,5. Она поставила ему жаропонижающую свечку, чтобы сбить температуру, и уложила его в постель. Малыш сразу заснул, и Тифэн просидела возле него еще с четверть часа. В комнате было очень жарко. Солнце било прямо в окна, и, увидев у мальчика на лице крупные капли пота, она немного откинула одеяло. А потом распахнула окно, чтобы малышу было достаточно воздуха. Дыхание Максима стало ровнее, и он, по-видимому, заснул достаточно глубоко, потому она и решила принять душ.

Вот и все. Она действительно решила принять душ.

Закончив свое повествование, Тифэн замолчала и несколько минут сидела без движения, сгорбившись и опустив голову. То, что творилось у нее на сердце, выдавало только судорожное движение, каким она все время потирала руки.

Давид, Летиция и Сильвэн сидели тихо, потом заговорила Летиция. Она рассказала свою версию происшедшего, все, что случилось, пока Тифэн принимала душ. Рассказала подробно, не упустив ничего, кроме одной детали: ей не хватило сил сказать подруге, что Максим, несомненно, находясь во власти лихорадки, все время звал мать. Сейчас, сразу после похорон, эта незначительная деталь вызовет только лишние страдания и отчаяние. Она не утаила, что видела, как мальчик опасно перевесился через подоконник и что-то ей говорил, но она не могла разобрать слов.