Читаем Инстинкт жертвы полностью

Инстинкт жертвы

– М-да… Немного по другому вопросу.

– Что ж, я весь внимание. – Он поправил очки и отставил кружку с чаем.

– Тогда и я начну сразу. Я знаю, что вы были лечащим врачом Зои Растер. Помните эту женщину? Она наблюдалась с послеродовым психозом, который повлек за собой…

– Эндогенное полиморфное психическое расстройство, – отрывисто произнес доктор Вайцен, словно зачитал студентам название сегодняшней лекции.

– Да, только этого нет в ее карте.

Доктор Вайцен сухо рассмеялся, но Саша не могла понять, над чем.

– Зачем вы пришли, Александра? Та история – это давно забытое прошлое.

– Вы можете рассказать об этой истории?

– Вы не ответили на мой вопрос. – Он серьезно посмотрел Саше в глаза, отчего его прежняя доброта уступила место строгости, словно выжидающей правдивого ответа.

– Мне доверили проверить ее карту, и я нашла много нестыковок. Поэтому я здесь. Скажите, почему вы выписали ее в таком состоянии?

– А вы разве видели в карте выписку от моего имени?

– Нет, но…

– Александра, – он спустил очки на переносицу, – или мы будем друг с другом честны и вы скажете цель вашего визита ко мне, или я не смогу вам ничем помочь. Мы можем попить чай и поговорить о вашем отце. К счастью, у нас есть общие темы для беседы.

– Будем честны. Я хочу разобраться в том, кто такая Зоя Растер.

– Зачем вам она? – Он наконец сделал первый глоток чая, погрузившись в воспоминания.

– Я хочу знать, на что была способна Зоя. Пропала ее дочь.

Доктор Вайцен изменился в лице. Саше показалось, что даже цвет кожи обрел более светлый оттенок.

– Когда? – серьезно спросил он.

– Чуть больше недели назад.

– Прошло уже пять лет. Я больше никогда не слышал о Зое Растер после того случая.

– Пожалуйста, расскажите, что произошло? Как случилось так, что Зою выписали в том состоянии? Я видела запись вашей с ней беседы на диске.

– Странно, что они его не уничтожили, хотя должны были.

– Почему?

– Это я виноват в том, что Зоя Растер сбежала.

– Что? – Саше было трудно сосредоточиться, несмотря на то, что она сама думала о побеге Зои.

– Да. Зое удалось обмануть меня. – Он сжал губы и покачал головой.

– Но как?

– Об этом чуть позже. Вы ведь знаете, что у таких больных практически отсутствует потребность в общении, а любые контакты носят, можно сказать, деловой характер. И чаще это случается, когда у больного возникает необходимость решить конкретную проблему.

Саша внимательно слушала, а доктор Вайцен продолжал:

– Зоя всегда была коммуникабельной, она легко общалась и вела себя вполне раскованно. Но это чистая формальность, я это понимал, она не получала никакого удовольствия от общения, кроме общения с одним человеком.

– С Леоном?

– Нет-нет, она не хотела видеть ни Леона, ни свою дочь. Это был музыкант. А звали его, дайте-ка вспомнить, Виталий. Да, кажется, Виталий. После того как он ее навещал, Зое становилось лучше, чем от любых нейролептиков – она забывала о существовании дочери.

– А это вызывало ее нестабильность, – подытожила Саша.

– Именно. Ее перемещения из первого во второе отделение разграничивались лишь вспышками внезапных воспоминаний о рождении дочери.

– А препараты? Насколько они справлялись с ее состоянием?

– Да, вспышки агрессии можно было бы подавить препаратами. Я так и поступал, но как только Зоя получала меньшую дозировку, все происходило заново. Редкий случай психоза. Излечить поможет разве что стирание памяти. – Он незаметно улыбнулся. – Но, как вы понимаете, это больше уже из кино, а не из реальной жизни.

– Как случилось, что Зое удалось сбежать? – Саша нетерпеливо ждала ответа на главный вопрос.