Институт

– Вообще-то сущая малость. Мы скоро к этому перейдем. А сперва позвольте выразить вам мое восхищение. Не только храбростью, с какой вы практически в одиночку штурмовали Институт, но и той осторожностью, которую вы с Венди проявили впоследствии. Вы ведь отсылаете их постепенно, да? Сперва отослали Айлза, примерно через месяц после возвращения в Южную Каролину. Затем Симмс – через две недели после него. У обоих была легенда, что их похитили по неведомой причине, держали неизвестно сколько неизвестно где, а потом отпустили… тоже по неведомой причине. Вы с Венди ухитрились провернуть отправку детей в то самое время, когда в отношении вас самих велось разбирательство.

– Откуда вы все это знаете?

Теперь пришла очередь шепелявого не отвечать на вопрос. Впрочем, Тим не огорчился. Очевидно, по крайней мере часть сведений была почерпнута прямиком из Интернета и газет. Возвращение похищенного ребенка всегда попадает в новости.

– Когда уезжают Бенсон и Уилхолм?

Тим подумал и решил ответить.

– Никки едет в эту пятницу. К дяде и тете в Неваду. Его брат уже там. Ник не рвется уезжать, но понимает, что не может остаться. Калиша пробудет здесь еще неделю или две. У нее есть сестра, на двенадцать лет старше, в Хьюстоне. Калиша ждет не дождется, когда снова ее увидит.

Это была и правда, и неправда. Как и остальные, Калиша страдала посттравматическим синдромом.

– А их легенды выдержат полицейское разбирательство?

– Да. Легенды довольно простые, и, конечно, дети боятся того, что с ними будет, если они скажут правду. – Тим помолчал. – Да им и не поверили бы.

– А что юный мистер Эллис? Какова его судьба?

– Люк останется со мной. У него нет близких родственников, и ехать ему некуда. Он уже вернулся к занятиям. Они помогают ему забыться. Мальчик горюет, мистер Смит. О родителях, о друзьях. – Тим помолчал, глядя на блондина в упор. – Подозреваю, он горюет и о детстве, которое ваши люди у него украли. – Тим подождал ответа, не дождался и продолжил: – Со временем мы придумаем достаточно надежную историю, и он продолжит с того места, где остановился. Учеба в Колледже Эмерсон и в Массачусетском технологическом. Он очень умный. – Тим не стал добавлять: «Как вы и сами прекрасно знаете». – Мистер Смит… вас это когда-нибудь волновало?

– Не особенно. – Смит достал из нагрудного кармана пачку «Американ спирит». – Сигарету?

Тим мотнул головой.

– Я сам почти не курю, – сказал мистер Смит, – но прошел логопедический курс в связи с шепелявостью и вознаграждаю себя сигаретой, когда удается успешно контролировать свой дефект в разговоре, особенно в таком долгом и напряженном, как наш. Вы заметили, что я шепелявлю?

– Очень слабо.

Мистер Смит с довольным видом кивнул и закурил. В прохладном утреннем воздухе приятно запахло табаком. Запах, казалось, был создан для страны курильщиков, которой эти края по-прежнему оставались… хотя на ферме «Катавба» не курили с восьмидесятых.

– Надеюсь, вы объяснили им, как важно держать рот на замке. Если проболтается хоть один, последствия настигнут всех пятерых. Несмотря на ту флешку, которая у вас якобы есть. Не все мои… коллеги… верят в ее существование.

Тим улыбнулся, не разжимая губ.

– Вашим… коллегам… не стоит проверять эту гипотезу.

– Согласен. И все же крайне нежелательно, чтобы дети болтали о своих приключениях в мэнских лесах. Если вы на связи с мистером Айлзом и мисс Симмс, пожалуйста, доведите мои слова до их сведения. Или, может быть, Уилхолм, Бенсон и Эллис сообщат им это другим способом.

– Вы про телепатию? Вряд ли. Она ослабевает и постепенно возвращается к доинститутскому уровню. То же и с телекинезом. – Тим пересказывал Смиту слова детей, хотя сам не слишком в это верил. Одно он знал точно: жуткий гул больше ни разу не звучал. – Как вам удалось замести следы, Смит? Мне любопытно.

– Боюсь, я не вправе удовлетворить вашу любознательность, – улыбнулся блондин. – Шкажу, что нашего внимания потребовал не только объект в штате Мэн. Было двадцать других Институтов в других частях мира, и ни один больше не функционирует. Два – в странах, где детям послушание внушают с колыбели, – продержались месяца полтора, затем в обоих произошли массовые самоубийства.

Слово прозвучало как «шамоубийшства».

Массовые самоубийства или массовые убийства? Тим не хотел спрашивать. Чем быстрее он избавится от этого типа, тем лучше.

– Эллис – с вашей помощью и в значительной части благодаря ей – нас погубил. Мелодраматично, но факт.

– Думаете, мне есть до этого дело? – спросил Тим. – Вы убивали детей. Если существует ад, вы в него попадете.

– А вы, мистер Джемисон, безусловно, полагаете, что попадаете в рай, при условии, что он существует. Кто знает, может, вы и правы. Какой бог отвергнет человека, бросившегося на помощь беззащитным детям? Если мне позволено процитировать Христа на кресте, вас простят, поскольку вы не ведали, что творите. – Он бросил окурок на землю. – Но я вам скажу. Я для этого приехал, с разрешения коллег. Из-за вас и Эллиса мир сейчас на грани самоубийства.

На сей раз слово прозвучало чисто.

Тим молча ждал.