Институт будущих магисс

Вот только девушки могут воспринять эту новость по-разному. Они привыкли жить под гнетом страха и правил, а теперь, когда дамоклов меч над головой исчез, кто-то обрадуется, кто-то запаникует, а кто-то устроит бунт, да такой, что не оставит от Института камня на камне, – ведь больше незачем держать свои силы в узде.

За дверью уже слышались возбужденные голоса, топот ног: воспитанницы, почувствовав неладное, торопились спуститься в холл. Ведь должен появиться кто-то старший и умный и все объяснить!

– Идем, – тихо сказала Верта.

Придется им с Конором стать этими старшими и умными.

– Да, надо идти.

Он неуклюже попытался встать, стараясь не опираться на руки, и Вертрана вскрикнула, увидев, во что превратились его ладони: места живого нет!

– Ничего, ерунда, – отмахнулся он. – Это подождет…

– Надо перевязать! Подлечу позже, резерв почти весь потратила…

Вертрана огляделась, выискивая что-то, что можно использовать как перевязочный материал, уперлась взглядом в рубашку Конора, от которой и так уже был оторван лоскут.

– Ага!

Отхватила кусок ткани, только пуговицы полетели. Конор с растерянностью покосился на собственную грудь, выглядывающую в прореху.

– Не припомню, когда в последний раз появлялся в обществе в таком непотребном виде, – поморщился он.

Аристократ внутри его снова поднял голову. А там и до снобизма рукой подать. Вертрана внезапно разозлилась, оторвала еще лоскут и сердито принялась перебинтовывать раны. Он молчал-молчал, глядя на нее сверху вниз, на склоненную макушку, на проворные пальцы, и вдруг подул ей на волосы, а когда Вертрана запрокинула лицо, коснулся поцелуями век, лба, щек и губ.

– Сейчас не время и не место, но… Я недавно понял, что если слишком долго ждать подходящего времени, чтобы рассказать о своих чувствах, можно навсегда потерять того, кто дорог…

Верта замерла, лорд Конор осторожно взял рукой, замотанной в обрывки ткани, ее ладонь.

– Когда я привел в дом юную дерзкую девочку, которая воспринимала в штыки каждое слово и на все имела собственное мнение… – продолжил он внезапно осипшим голосом. – я и подумать не мог, что на самом деле не магиссу приобрел…

– Ценное приобретение, не правда ли?

Верта дернулась, вырываясь, но поняла, что делает Конору больно, и топнула ногой:

– Ты невозможный!

– Да услышь меня, маленькая гордячка! Я не магиссу приобрел, я привел в дом свою судьбу! Ты не знаешь, во что я превратился за эти годы… Одиночество и смерть, что постоянно ходила рядом… Слуги шарахались в стороны при виде меня…

– О, поверь, не только слуги!

Вертрана вспомнила день, когда Богомолиха в первый раз представляла гостей. Вспомнила лорда с холодными, отчужденными глазами, острый блеск его улыбки, его высокомерие…

Подняла глаза на человека, который стоял рядом с ней. Неужели это один и тот же мужчина? Тот пугающий незнакомец и ее Корн?

Лорд Конор, словно в ответ на незаданный вопрос, тепло улыбнулся.

– Ты мне вернула себя самого, Вертрана. Никто другой бы не смог. О, как я злился сначала! Казалось, еще одно слово, еще один вызывающий взгляд – и взорвусь. А на самом деле это трещала по швам броня, сковавшее сердце. Потом я понял, что не просто существую, как прежде. Что рядом с тобой я живу. Ты вернула мне мою жизнь. Вернула мне мою дочь. Вернула мне способность любить.

Вертрана слушала, не поднимая головы.

– Я совершил ужасную ошибку… Я воспринял свалившееся на меня счастье как должное. Я думал, что так будет всегда… А когда едва не потерял тебя, Вертрана… Вертрана!

Он обнял ее очень нежно, так и застыл, будто боялся: раскроет объятия – а там никого, испарилась, пропала!

– Больше никогда так меня не пугай!

Верта не ответила, но и вырываться уже не пыталась.

– И все становится в нашей жизни еще более запутанным… – вздохнула она. – Что нас ждет дальше? Что ждет всех магисс? Нашего сына…

– Все будет хорошо, – уверенно сказал Конор. – Главное, мы вместе. И подожди секунду… Я зачем весь этот разговор затеял! Слушай, вот. Вертрана, я люблю тебя! И прошу провести со мной остаток жизни!

Лорд Ростран, покрытый ссадинами, порезами и кровоподтеками, попробовал опуститься, вернее, рухнуть на колено, но Верта воспротивилась:

– Нет, стой! Я тебя потом не подниму! И остаток жизни окажется очень коротким! Я согласна…

Они потянулись друг к другу, но тут дверь, перекосившаяся от удара, – Ларан выбил ее вместе с замком, – приотворилась.

Порог перешагнула Эйлин. Прекрасная Эйлин. В белой короткой шубке, с идеальной прической, с капельками-бриллиантами в мочках ушей. Она скользнула взглядом по распластанному на полу телу Ларана, по скомканной черной тряпке, когда-то бывшей платьем госпожи Амафреи, по черной горке пепла, в которую обратился «Небесный алтарь». Ее красиво очерченные губы удивленно приоткрылись, но почти сразу она снова овладела собой.

«Элли! Как же я скучала!» – хотелось крикнуть Вертране.

Броситься подруге на шею, расцеловать в обе щеки. Но эта Эйлин была какая-то другая, более серьезная и взрослая. Будто бы чужая…

«Какая чушь! – отчитала себя Верта. – Это же Элли! Элли всегда Элли!»