Институт экстремальных проблем

— Но Андрей и в самом деле не совершил ничего из того, в чем его обвиняли! — Светины щеки вспыхнули от мысли, что Вадим может так думать. — Его мало того что напоили до бесчувствия, ему еще и дурь какую-то в выпивку подсыпали! Он потом ничего не мог вспомнить! Подумай, каким шоком было для мальчишки прийти в себя в камере, куда его сунули к матерым уголовникам! Никто не посчитал нужным отправить его в больницу хотя бы на пару дней, чтобы он там оклемался. Что с Андреем произошло в камере, я не знаю, но под утро следующего дня он пытался повеситься. — Светлана заметила, как вздрогнул Вадим; он припомнил не раз слышанные истории о нечеловеческих условиях содержания, изощренных издевательствах и насилии в тюрьмах. — Только после этого мальчик попал в медчасть при СИЗО, а его отцу передали, что если он хочет спасти сына, то должен свернуть бизнес, отдать почти даром свои предприятия, и выдвинули еще ряд каких-то условий, при выполнении которых дело против сына будет прекращено. Александр Николаевич был готов отдать любые деньги, чтобы вызволить Андрея, но ему претила сама мысль, что он должен перед кем-то склонить голову. Его юристы только беспомощно разводили руками, настолько бесперспективной казалась им возможность доказать невиновность Андрея, а моя мама согласилась защищать его. Ни мама, ни папа дома о работе почти не рассказывали, но я поняла, что те, кто подставил Андрея, просто перестарались, выполняя заказ. Его накачали таким количеством алкоголя и наркотиков, что он чуть не умер от отравления, а уж натворить все то, что ему приписали, не мог просто физически. В деле было очень много неправильно оформленных документов, подписей липовых понятых на протоколах, некоторые свидетели на суде отказались от своих показаний, и в результате был вынесен оправдательный приговор за недоказанностью.

— Мама очень расстроилась тогда. — Света печально вздохнула. — Она хотела добиться оправдательного приговора в связи с невиновностью Андрея в совершении того, в чем его обвиняли, а такой посчитала своим проигрышем, но Александр Николаевич потом признался, что это было много больше того, на что он рассчитывал. Он почти не надеялся даже на условный срок и был несказанно счастлив, когда Андрея освободили из-под стражи прямо в зале суда. А для самого Андрея такой приговор оказался тяжелым ударом – он ничего помнил из произошедшего и не был полностью убежден в своей невиновности; телесные травмы скоро залечили, а вот морально он очень долго не мог прийти в себя. Родители не знали, что лучше: отправить его опять в Англию, чтобы там, в совершенно другой обстановке он оправился психологически, или оставить его для лечения здесь, рядом с собой, но тут все напоминало о случившемся. Андрей был настолько подавлен, что боялись, как бы он снова не попытался наложить на себя руки. Помог отец Глеб. Именно он оказался первым, кого увидел Андрей, когда очнулся на тюремной больничной койке, а потом отец Глеб несколько раз навещал мальчика и до, и после суда. Он предложил, чтобы Андрей пожил какое-то время в его семье, не в большом городе, а в маленьком поселке в тишине и покое, рядом с природой.

Андрей Рябов больше года прожил в семье священника в Большой Каменке. Столько времени потребовалось, чтобы он перестал бояться окружающего мира, но принять его так и не смог. У него созрело твердое решение получить духовное образование, а затем уйти в монастырь. О том, чтобы заняться бизнесом, продолжить дело отца, Андрей даже слышать не хотел, он готовился сдать экстерном экзамены за курс средней школы и поступить в семинарию. Родители долго, но безуспешно уговаривали его отказаться от этой идеи, и отец Глеб тоже считал, что позднее Андрей может пожалеть о сделанном выборе. «В этом мире много зла, которому нужно противостоять, причем, не обязательно насилием, но бежать от него нельзя, оно может достать даже за стенами святой обители, если душа не утвердилась в вере в добро», — духовный отец Андрея пытался переубедить его, но не смог.

— Через полтора года после суда Андрей получил письмо, которое потрясло его и чуть снова не отправило на больничную койку. — Вадим внимательно слушал историю, которая казалась ему пересказом какой-то мелодрамы. — Девица из той компании, в которой Андрей проводил каникулы, написала ему, что родила от него ребенка и оставила его в роддоме, поскольку у того оказался синдром Дауна. Андрей был в еще большем шоке, чем его родители, потому что этим подтверждались его подозрения в том, что он действительно мог совершить все то, в чем его обвиняли, и на свободе он находится только потому, что в процессуальных документах было столько ошибок, что суд не принял их к рассмотрению. Эту девицу он почти не помнил, имя ее, если и знал, то забыл, и не имел ни малейшего представления, когда и где с ней переспал. Андрей, не предупредив никого, поехал по указанному в письме адресу и потребовал отдать ребенка ему, потому что он его отец.