Институт экстремальных проблем

— Сегодня вечером и завтра с утра вы, Вадим Дмитриевич, еще на старом рационе, — он будто извинялся за то, что принес овощное пюре с куриным суфле и отвар шиповника. — Потом, я думаю, у вас будет другой стол. Через час я заберу посуду и принесу кефир.

Медведев смотрел на Рябова совсем другими глазами, чем два часа назад. Он испытывал даже что-то вроде уважения к Андрею, не чуравшемуся самой черной работы, какими бы побуждениями он при этом не руководствовался. Вадим подумал о том, какое же счастливое детство было у него. Семья в деньгах не купалась, но и не бедствовала, учился он не заграницей, а в обычной школе с нормальными учителями, друзей у него было немного, но это были настоящие друзья. Родители его любили, следили за ним, но не донимали чрезмерной опекой, а сам он в меру бездельничал, в меру хулиганил, но, в общем-то, тоже не доставлял им особых забот. Жизнь его текла не особо гладко, но таких потрясений в ней все же не было. Вадим вспомнил себя шестнадцатилетнего и представил себя на месте Андрея. Медведеву стало жутко от этих мыслей, а Светлана поняла по его взгляду, что очень сильно растревожила его своим рассказом.

— Ты ведь спать не будешь, — грустно сказала она. — Зря я тебе сегодня об этом рассказала, у тебя и так стресс от переселения, а тут еще такая безрадостная история. Я останусь с тобой до утра.

— Не стоит, Светлаша, так меня баловать, — отказался Вадим, — я не ребенок, должен справляться со своими нервами. Поставь мне укол или усыпи своим способом и поезжай домой. Тебе тоже ведь нужно отдыхать, тем более что и ты сегодня расстроилась от воспоминаний. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом, пока я в себя это едиво, — так с недавних пор он стал называть протертую еду, которой его кормили, — заталкивать буду. Когда ты на работу выйдешь?

— С первого сентября. — Света немного подняла изголовье кровати и подложила Вадиму еще одну подушку.

— Елисеич, наверное, зарос бумагами до потолка, ждет не дождется, когда ты выйдешь.

— Он уже и сам с компьютером неплохо разобрался, — улыбнулась Света, — понял, что на меня надежда плоха. Даже когда выйду на полный день, все равно нужно будет много времени уделять ребятам, они без меня, в лучшем случае, на том же уровне остались, но подозреваю, что никто толком не занимался и придется все начинать сначала.

— Лентяи! — высказался по этому поводу Медведев. — Генка их распустил.

— Да, — согласилась Светлана, — он не очень справляется с ребятами. Раз в месяц ходит к Черепанову с рапортом, просит освободить его от обязанностей твоего заместителя. Назначайте, говорит, Петровича – он самый опытный работник и по возрасту старше всех, а меня оставьте в покое.

— А Кронидыч на это как реагирует?

— Сует ему рапорт назад и выгоняет из кабинета, потому что дядя Саша пригрозил уйти на пенсию, если его поставят командовать «этой бандой».

Вадим поел кое-как, слушая Светины рассказы о том, что происходит на работе, а потом полночи ему снились кошмары. Его судили за что-то настолько жуткое, что никто даже не осмеливался заговорить о том, что он сделал, сам же Вадим не помнил ничего и терзался сомнениями – вдруг он, действительно, сделал это. Но что? В зале суда по очереди появлялись какие-то люди, по большей части, незнакомые и, увидев его, в ужасе отшатывались и говорили: «Да, это он!» А он находился в железной клетке, руки и ноги сковывали тяжелые кандалы, но этого, видимо, было мало для такого опасного преступника – Медведев с ног до подбородка был залит прозрачной массой, похожей на стекло, и он не мог не только двигаться, но даже дышал с трудом.

Черты лиц судей и прокурора было невозможно разглядеть, они оставались в тени капюшонов, низко накинутых на головы, голоса были неразборчивы, но Вадим с трудом уловил слова: «Сомнений практически нет, это он, но послушаем, что нам скажет защита».

Адвокат встал и откинул капюшон. Светлана! Она пришла защитить его! Медведев не мог понять, что она говорила, но доводы обвинения рушились от ее слов, и одновременно трескалось стекло, куски его со звоном падали на каменный пол и рассыпались в блестящую пыль, которую прочь уносил сквозняк.

«Невиновен!» – прозвучал приговор суда. Исчезло не только стекло, пропали, будто испарились, кандалы и решетка. Вадим, не помня себя от счастья, устремился к Светлане. Ноги плохо слушались его, он шел еле-еле, а она стояла неподвижно, с улыбкой смотрела на него… и таяла прямо на глазах! Как Снегурочка в детской сказке!

Медведев нечеловеческим усилием бросился к своей защитнице, но прикоснуться к ее руке у него не получилось – пальцы прошли сквозь туманную дымку, которая с каждым мгновением редела все больше и наконец исчезла совсем. Светлана пропала, на тяжелой дубовой скамье осталась только мантия из плотной темной ткани.