Институт экстремальных проблем

— Конечно! Боже, как она нас гоняла! Сама уже оперировала редко, но нам спуску не давала – я не помню, чтобы кто-нибудь сдал хирургию с первого раза, — Игорь посмотрел на Светлану так, как будто первый раз ее увидел. — Света, а что же ты в медицинский не пошла? У тебя, по-моему, явные способности к этому делу.

— Бабушка была против медицинского. Она считала, что я слишком впечатлительная, что ли, для медика, не смогу работать. И папа так же считал.

— Да твоему хладнокровию, твоей выдержке каждый позавидовать может! Хотя бы сегодняшний случай…

Света перебила Игоря:

— Сегодняшний случай – это моя недоработка. Моя основная задача ведь в том и состоит, чтобы не было у ребят таких срывов. Все остальное – это так, художественная самодеятельность, малонаучный эксперимент.

Петрович неодобрительно покосился на Светлану:

— Ну вот, оказывается, ты сама во всем виновата, — и добавил с досадой: — Если Вадим бегал от тебя, как черт от ладана, так причем здесь ты? Сколько теперь ты будешь есть себя поедом? Неделю? Месяц? Полгода?

Светлана улыбнулась:

— Я уже погрызла себя немножко, хватит, сейчас другие заботы есть. Давай, Петрович, тобой займемся, — она задумалась, потом предложила Олегу: — Может, я сделаю обезболивание вместо обычного наркоза? На организм несравнимо меньше нагрузка будет, восстановительный период намного короче. Могу тебя, дядя Саша, усыпить прямо сейчас, а разбужу, когда будешь уже в палате. Одно только условие – во время операции я должна быть рядом. Согласятся врачи на такое? Анестезиолог не возмутится, что у него хлеб отбирают?

— Договоримся, — твердо сказал Олег. — Ты-то, Александр Петрович, готов к таким опытам? Доверишься Светлане?

— Да что тебе, расписку нужно написать, что я согласен?

— Без бумаг, как ни крути, все равно не обойдется. Поскольку ты в сознании, от тебя нужна подпись о согласии на госпитализацию, на оперативное вмешательство. — Худяков озабоченно потер щеку и с легким сомнением оглянулся на второго врача. — Или что там еще недавно придумали? — спросил он у Игоря.

— Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство, — Игорь заглянул в какие-то бумаги.

— Все, Светланка, немедленно усыпляй, иначе эти бюрократы меня доконают, — решительно заявил Новоселов и закрыл глаза. — Я без сознания, в коме, короче, ничего подписывать физически не в состоянии. И вообще, я неграмотный, если очень нужно, можете сами крестик нарисовать вместо моей подписи.

— Для начала нужно всем немного успокоиться, а то непонятно, что тут у нас за балаган, — предложила Света. — Давайте двигаться уже, а я своим делом займусь.

Она устроилась на откидном, как в вагоне поезда, сидении рядом с койкой, на которой лежал спасатель, положила руки у основания шеи Петровича. Тонкие длинные пальцы слегка надавливали на разные участки тела в определенном порядке. Лицо стало спокойным, взгляд сосредоточенным. Не прошло и минуты, как тело Новоселова обмякло – он заснул. Теперь и Светлана смогла расслабиться. Она прислонилась спиной к стенке машины и устало закрыла глаза, не прерывая, однако, контакта с Петровичем.

Олег с Игорем внимательно наблюдали за Светиными действиями, молча обмениваясь только взглядами, чтобы не помешать ей. Ни один, ни другой никогда ничего подобного не видели. Олег спохватился первым.

— Света, а ты сама как? У тебя-то силы и энергия откуда берутся? Давай я тебе твой же «коктейль» поставлю, — предложил он озабоченно.

— Потом. Сейчас дай пару ампул глюкозы, я ее так выпью. Все остальное – потом, — повторила Светлана.

* * *

До конца дня Вадим находился в полубессознательном состоянии. Он «на автомате» командовал своими ребятами, ругался с каким-то милицейским майором, который, по его мнению, лез, куда не нужно, препирался с медиками и все время, сам не сознавая того, искал Светлану.

Медведев думал о Петровиче, о том, что нужно зайти к нему домой и рассказать жене и дочери о том, что произошло. Он считал своим долгом лично извещать семьи, когда спасатели из его группы получали травмы во время работы, и всегда делал так. Но сейчас Вадим был не в состоянии разговаривать с кем-либо, подбирать слова, которые могли бы успокоить Зою Федоровну и Наташу. «Пока не до этого, — отупело думал Медведев, — потом, вечером, когда закончим, по дороге к Новоселовым придумаю, что сказать. А что говорить? Я же сам не знаю, что случилось. Кто Петровича из этого чертова подвала вытащил – Серега, Илья или Денька? Нужно спросить… Нужно все выяснить…»

Перед глазами стояла странная пелена, временами Медведеву казалось, что все ребята были на одно лицо. Он смотрел на своих парней и не мог разобрать, кто перед ним – Илья или Антон, только смутно догадывался, что не Томский, потому что тот был ниже ростом. Он с трудом понимал, что ему говорят, о чем его спрашивают, смысл слов доходил до него только со второго, а то и с третьего раза, и Вадим старался отделаться самыми общими указаниями, опасаясь сказать что-нибудь не то.