Институт экстремальных проблем

Когда Антон узнал об этом от ребят, то попросил отвезти его к Ирине.

Дверь открыл Лешка. Он знал о болезни Антона, но давно не видел его и в первый момент даже вздрогнул от неожиданности, не узнав изнуренного болезнью спасателя. Тот страшно исхудал, потерял не только волосы на голове, но и брови, на воспаленных веках не было ресниц, невидящие глаза неподвижно смотрели прямо перед собой, вся кожа была в пятнах от мучившей его аллергии. Антона поддерживал Сашка. Он бережно провел друга в комнату и усадил его на диван рядом с Ириной.

— Про меня говорить не будем, — Антон сразу пресек вопросы о своем самочувствии, — по мне все видно, и не стоит это обсуждать. Я хочу, чтобы ты меня выслушала, — обратился он к Ирине.

— Что ты мне можешь сказать такого, что я не слышала за последнее время? — устало спросила она. — Давай лучше попьем чаю и поговорим о чем-нибудь, что не имеет отношения ко мне. Не хочешь рассказывать о себе, расскажи о своем Мишке.

Любая еда уже давно вызывала у Антона одно лишь отвращение, но он не стал отказываться ни от пиццы, ни от яблочного пирога, чтобы не расстраивать Ирину. Пока пили чай, приехали Максим с Машей и тоже устроились на кухне. Разговор шел обо всем подряд, но острых тем не касался никто. Ира чуть ожила и даже повеселела, и ее брат, решив воспользоваться моментом, заикнулся о больнице. Ирина вспыхнула, как порох, обозвала его кретином и сердито ушла в комнату, Маша убежала следом за ней.

— Конечно, кретин, — проворчал расстроенно Максим, убедившись, что Лешки на кухне нет, — сам же подкинул мысль о том, что Серега жив и может появиться в любой момент.

— Он жив, — согласился Антон, — вы же не нашли доказательств его гибели.

— Не нашли, — горестно вздохнул Максим.

Накануне он навещал мать Сергея и до сих пор не мог избавиться от тягостного чувства, оставшегося у него. Валентина Михайловна от горя утратила свой обычный моложаво-подтянутый вид и с каждым днем все больше и больше превращалась в старуху, махнувшую на себя рукой. Она не могла говорить ни о чем, кроме как о сыне, и даже о внуке упомянула вскользь, с обидой заметив, что он предпочел мачеху родной бабушке.

Антон встал. Сашка понял его намерение, подхватил под руку и повел в комнату. Ира сидела на диване и опять плакала. Меньшиков помог другу сесть рядом. Усов поднял незрячие глаза на Ирину и неуверенно потянулся рукой к ее лицу. Она тихо всхлипнула и перехватила его пальцы. Антон прикоснулся к ее плечу, а затем, сориентировавшись, осторожно положил ладонь на живот.

— Ира, сейчас ты должна думать только о ребенке, — тихо сказал он. — За Серегу не беспокойся, он не такой мужик, чтобы вот так вдруг пропасть в каком-то каменном мешке. С ним все в порядке, я в этом уверен. А ты должна сделать так, чтобы у вас родилась здоровая девочка. — Ирина протяжно со всхлипом вздохнула, но слезы больше не катились из ее глаз. — Тебе, наверное, примерно то же самое за прошедшие дни говорили уже сто раз, и к моим словам тем более не хочется прислушиваться, потому что ты считаешь меня еще совсем зеленым для того, чтобы учить тебя, но я имею на это право – мне, похоже, уже не выкарабкаться, если только не произойдет чудо. До меня только сейчас дошло, что смысл жизни в том, чтобы дать ей продолжение в своих детях, родить их, а потом вырастить. Я понял, что такое счастье, именно тогда, когда родился Мишка, все остальное, что было до этого, — ерунда. Ты сейчас с малышкой одно целое, поэтому перестань плакать и думать о плохом, чтобы твоя с Серегой дочка с радостью ожидала встречи с нашим миром. Если тебе говорят, что нужно лечь в больницу, не отказывайся, пусть лишний раз проверят, все ли в порядке.

Ирина больше не плакала, а Максим постарался как можно тише выйти из комнаты и заперся в ванной. Слова Антона резанули по живому, отчаянное чувство одиночества и невыполненного предназначения сдавили его сердце таким жестоким спазмом, что оно чуть не остановилось. Максим открыл до отказа кран и сунул голову под тугую струю холодной воды. «А Марье моей каково в подобных ситуациях? — горько подумал он. — Что она сейчас чувствует, какие мысли у нее в голове?»

Маша сидела на диване в обнимку с Ирой и что-то тихо говорила ей на ухо, Антон обессиленно откинулся на спинку, но не выпустил Ириной руки из своей. Сашка сидел на полу перед ними и, что на него было совсем не похоже, молчал.

— Ирка, — осипшим голосом начал уговаривать сестру Максим, — никто тебя в больнице не будет держать без необходимости. У них же койкооборот, человеко-дни, все по плану, пятилетку – за четыре года, — он попытался шуткой разрядить гнетущую атмосферу.

Маша сердито посмотрела на мужа, он замолк.

— Ириша, если все в порядке, то дольше недели ты в больнице не пролежишь. О Леше не беспокойся, у него и бабушка есть, и мы за ним присмотрим, если он у нас захочет пожить, ничего с ним за неделю не произойдет.

— Я буду ждать папу здесь! — Лешка появился на пороге комнаты. — Папа придет сюда! Мы с мамой будем ждать его вместе!