Институт идеальных жен

И все-таки я не отказалась от намерения прояснить с Лизеттой некоторые моменты. И потом, когда наступил достаточно длинный перерыв, пригласила ее в свою комнату для беседы. Там, больше не стесняясь чужих ушей, прямо спросила:

– Так почему же ты меня выдала? Только не подумай, пожалуйста, – я сочла нужным прояснить все до конца, – это не обида, даже не разочарование. Уже нет. Мне уже пришлось столкнуться с настоящими разочарованием и обидой, на фоне которых наша с тобой история – детский лепет. Мне просто любопытно понять, что же заставило тебя поступить так странно. Ведь никакой выгоды тебе от этого не было. Или я что-то упускаю? Может быть, это была месть? В таком случае за что?

Взгляд недавней подруги быстро утратил выражение гордой невинности. Он стал жестким, а постепенно – даже ненавидящим.

– А как ты сама думаешь? – прошипела Лизетта, тщетно ожидая от меня понимания, каковое мне, не иначе по скудоумию, никак не давалось. Пришлось «подруге» давать объяснения: – Изображаешь из себя принцессу, несчастную и обиженную жизнью? Сперва я тоже думала, что мы – товарищи по несчастью. Но оказалось, что все это была фальшь с самого начала.

– Какая фальшь? – вопросила я с недоумением, к которому примешивалось все возраставшее раздражение. – Разве я хоть раз солгала тебе с самого начала нашего знакомства?

Обвинения в нечестности глубоко меня задели, хоть я и старалась не демонстрировать бывшей подруге свою внутреннюю уязвимость.

– А как еще это назвать? – парировала Лизетта. – Бедная несчастная сиротка, которую злая мачеха выпихнула в пансион. Вот только ты не Золушка, дорогая моя. Тебя никто не заставлял мыть полы да перебирать крупу. И «злая мачеха» устроила тебе весьма неплохую партию. Со взрослым, состоятельным мужчиной, имеющим свой дом, положение в обществе, деньги, наконец. Подумаешь, он не похож на героя романтического романа! Зато в его обществе ты получишь возможность выйти в свет и вести достойную жизнь. И поладить с ним вполне сможешь, если только будешь подходить к браку с умом. Ты действительно получаешь все, кроме разве что бесцельных романтических бредней. И при этом ты безумно недовольна. Да половина пансионерок обзавидовались, а ты даже этого не замечаешь, усердно изображаешь оскорбленную невинность. Тебе хоть раз пришло в голову, что это твое «несчастье», из-за которого ты так глупо сбежала из пансиона, – это огромная удача для многих из нас? Так хоть постеснялась бы жаловаться!

– Я и не жаловалась, – возразила я. – Только тебе. Но тогда я думала, что ты – моя подруга, и значит, тебе есть дело до моих чувств. Иначе я ни за что не стала бы навязывать тебе свою откровенность.

– Да одна только твоя кислая физиономия чего стоила! И потом, не надо изображать из себя идеальную подругу. Много ты думала о моих чувствах? Можно подумать, тебя интересовало, как отнеслась бы к подобному браку я? А я тебе скажу. Я была бы на седьмом небе от счастья! Потому что меня, четвертую дочь, без приданого и не из слишком знатной семьи, ждет монашеская келья. Потому что замуж меня ни один более-менее достойный мужчина не возьмет.

– Точно не возьмет, – уверенно подтвердила я. – И не из-за приданого.

Одобрительный смешок, раздавшийся из-за двери, просветил меня о том, что у нашего разговора тет-а-тет имелся свидетель. Вернее, свидетельница, об имени которой я догадывалась. А вот Лизетта, раскрасневшаяся отнюдь не от стыда, а скорее от чувства, которое считала праведным гневом, была слишком занята собственными эмоциями, чтобы обратить внимание на негромкий звук.

– И не пытайся вызвать во мне угрызения совести, – продолжала я, не позволяя бывшей подруге вставить свое веское слово. – Твое положение и вправду незавидное, мое тоже не самое радужное. Наверное, именно потому мы и сошлись в свое время. Но знаешь что, ты – не первая девушка, у которой возникли проблемы с замужеством. Не все в этой ситуации отправляются в монастырь. И на подлость тоже идут не все. Можно, в конце концов, стать гувернанткой или наставницей в таком пансионе, как этот!

Впрочем, напрасно я вспомнила в тот момент про мисс Уэлси. Лизетте никогда не стать такой, как она, и дело, опять же, отнюдь не в деньгах или общественном положении.

– Ты! – сказала, как выплюнула, Лизетта. – Наглая избалованная девчонка!

Я уже собиралась уйти, но тут обернулась.

– Не вздумай со мной связываться. – Я подошла к девушке совсем близко и посмотрела в глаза. – Хуже будет. И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Разумеется, я не имела в виду ничего определенного, но, видимо, решимости в моем тоне оказалось достаточно. Во всяком случае, ответить Лизетта не рискнула и молча проводила меня взглядом.

За дверью предсказуемо обнаружилась Амелия.

– Молодец! – одобрительно высказалась она, подстраиваясь под мой резкий от нервозности шаг. – Мне даже вмешиваться не пришлось. Не ожидала! Но почему она назвала тебя наглой избалованной девчонкой?

– Не знаю, – передернула плечами я. – А почему тебя покоробило именно это?

– Обычно так называют меня!