Институт

- Что ты несешь? Какие очки? У тебя совесть хоть какая-нибудь есть, инфузория ты хренова? Я же тебя от идиота да кандидата довел и со всеми делами помогал! И ты все это вместо спасибо? Какая разница, навредило мне это или нет – не делают так приличные люди! Понял, козел – не де-ла-ют и все тут! Все, хватит, пошел вон из лаборатории и чтобы завтра же у меня твое заявление на столе было. С дураком я еще могу работать, а с говнюком - просто не хочу и все тут! И в Италию на конференцию пиши письмо, что не приедешь! Во-первых, я тебе никаких одолжений больше делать не желаю, а во-вторых, с таким дерьмом в одном докладе соавтором быть не хочу. Все.

Но для совершенно пришедшего в себя Грицько разговор был еще далеко не закончен.

- Да ладно, Игорь, не заводись по пустякам! Причем тут совесть? Не навредил – вот главное. Ты сам себе перестань вредить, уже в сто раз лучше будет. А то “не де-ла-ют!” – да в сто раз хуже делают, и ничего, разбираются по хорошему. И, пойми, я же ведь не попал сюда сразу в начальство, как ты. Не всем же так обламывается. Вот и приходится с самого низу карабкаться. Вот очки и нужны. Как-будто сам не понимаешь. Успокойся, самому потом смешно покажется из-за чего горячился. Завтра ты сам об этом даже не вспомнишь. Мы столько лет уже вместе, а ты “вон из лабы!”, “не поедешь в Италию!”. А то не понимаешь, что из лабы я никуда не уйду – на каком основании-то? И в Италию уже и командировка моя утверждена, и паспорт заказан, и не тобой, а иностранным отделом. Ну, не буду я больше с Роговым дела иметь, раз уж тебя это так волнует. И не горячись. Лады?

На этот момент Игорь уже почти успокоился и вполне понимал все то, что ему эта протоплазма в человеческом облике излагала. И даже грустно подумал по поводу того, что вот, принимаешь человека за мудака, а он вовсе даже и не мудак, а такая дрянь, что скажи кому – не поверят. А вот именно такой мысли за все годы, что имел с ним дело, ни разу как-то и не было. И еще подумал, что в своей поганой логике Грицько вполне прав – и вреда особого он Игорю действительно не причинил, и из лаборатории его никакими официальными путями не уберешь, а Директор ему уж точно способствовать не будет – он сам, небось, гришкиным стукачеством вовсю пользовался, и даже в Италию этот гад спокойно поедет, и, главное, ведь он искренне верит, что, подумав, Игорь и сам признает его правоту, и если вдруг, скажем, завязать с ним здороваться, то он еще и обидится. Можно, конечно, сыграть в бдительность и позвонить, скажем, тому же районному уполномоченному или в иностранный отдел министерства и сказать, что замечен, дескать, Грицько в непрерывной антисоветчине и низкопоклонстве перед джинсами – Гришке-то, конечно, на всякий случай, все сразу перекроют, но ведь это значит даже не таким, как он стать, а еще хуже. Эх, бля… Вот, похоже, именно в этот момент и пришла Игорю в голову печальная мысль на предмет того, что не слишком ли он в этой стране Грицька и Директора задержался…

Соглашаться, правда, он с Гришиными доводами не хотел и потому твердым голосом пообещал ему, уходя из лаборатории, что дело это спокойно не закончится, и он всего, чего требовал, так или иначе добьется. Грицько только недоверчиво и даже несколько укоризненно покачал головой. И прав, естественно, оказался Грицько. Хоть Игорь и пошел, было, к Директору, и попросил – нет, об увольнении, естественно, и разговора не шло – а просто о переводе Гриши в какую-нибудь другую лабораторию, но нарвался на нарочито раздраженный отказ, в котором, к тому же, проскальзывало явное директорское удовольствие, что, вот, и стукачка своего не продал и Игорю попакостил. Впрочем и в самом Игоре первоначального огня уже не было – так, скорее, вековая печаль и отвращение к окружающему…

Так что в течение какого-то времени все так и катилось. Без Рогова, правда. А почему только какого-то? Да, в основном, потому, что мысли свои Игорь любил додумывать до конца, и через то самое какое-то время его уже не было не только в Институте, но и на просторах Родины чудесной. А Грицько, естественно, был. И, как много позже узнал Игорь, даже с комфортом расположился в игоревом бывшем кабинете. Умнее он, естественно, не стал – но вот, по-видимому, набранные очки зачлись и по сумме получилось очень даже ничего.

Вот с такими уникальными экземплярами сводила Игоря судьба. Интересно, а сейчас их уже можно в Красную Книгу заносить или восстановится популяция?

Поживем – увидим… Генетический пул – он надолго…

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ.ПЕРВАЯ РЕДКОЛЛЕГИЯ

I