Институт

- Как вы не можете понять, что мы для вас же стараемся! Ваши интересы и ваше спокойствие охраняем! - взыграл Петр Федорович.

- Как это? - удивился Игорь, - Как вообще мое спокойствие может пострадать, если я окажусь в редколлегии?

- А очень просто, - торжествующе разъяснил Петр Федорович, - представляете, что с вами может быть, если этот ваш журнал решит опубликовать какие-нибудь антисоветские материалы? В наших глазах вы будете точно так же ответственны за их появление, как и их авторы. Надеюсь, не надо разъяснять, какие могут быть последствия вашего участия в антисоветской возне?

Разъяснять было, действительно, не надо, но высказать некоторое удивление Игорь себе позволил:

- Да зачем же чисто естественно-научному журналу вдруг публиковать что-нибудь антисоветское? Посмотрите любой аналогичный - кроме научных статей и информации о предстоящих конференциях они ничего и не печатают! С чего вдруг? Под какой рубрикой?

- Ну, хорошо, - нехотя согласился Петр Федорович, - Может быть, ничего прямо антисоветского они печатать и не станут. Но вот что вы будете делать и как отмываться, если, к примеру, этот ваш журнал вдруг опубликует от имени редколлегии письмо в поддержку Сахарова? Так сказать, якобы, солидарность ученых. Это-то может быть? В каком вы тогда окажетесь положении? Снова антисоветчика?

Тут Игорь даже несколько растерялся, и пока он подыскивал ответ, Петр Федорович, почувствовав эту его растерянность, тут же назидательно произнес:

- Вот видите - и крыть нечем! А мы как раз стараемся вас от всех подобных неприятностей предохранить. Ведь если вы сами решение примете, ни с кем не посоветовавшись, то на вас и будет вся ответственность. С вас и спросят по всей строгости закона. А вот если у вас будет официальное разрешение на участие в редколлегии, то с вас уже и спроса никакого. Тогда уже нам придется у руководства отдуваться, как это мы просмотрели. Так что видите, на самом деле мы вашу жизнь облегчаем, а вы все на нас как на какую-то помеху смотрите.

Вроде бы, даже обиделся несколько на игорево невнимание к его работе любезный Петр Федорович. Игорю, однако, пришел в голову еще один интересный вопрос:

- Хорошо, - сказал он, - я все это понимаю. Но ведь, если в случае чего отдуваться придется вам, ну, или кто там это разрешение выдаст, то какой тогда вам резон вообще такие разрешения выдавать? Лучше уж никогда и никому не разрешать, а то ведь всего предусмотреть невозможно, а вам только зря страдать придется! К тому же, даже если я только на свой страх и риск все решения приму, то ведь, как я понимаю, все равно, случись чего, так и Директора и вас тоже по головке не погладят. Так что в любом случае это никому не выгодно. Вот мне и не разрешат при любом раскладе. Может такое быть?

- Нет, - решительно не согласился дымчатый Петр Федорович, - если это в интересах государства, то никто препятствовать вам не будет, сами еще поторопим. Так что тут даже не сомневайтесь. И о своем согласии не беспокойтесь. Раз уж мы теперь дело по официальным каналам запустили, то теперь не важно, есть вы на обложке или нет. Просто, даже если вам в конце концов вдруг не разрешат, то попроситесь в отставку по состоянию здоровья или еще что-нибудь в этом роде. А пока идите и ждите первого номера, чтобы быстренько переправить мне обложку и список. И обязательно приложите хоть на листок справочку про главного редактора. Все, что про него известно. Где работает, где статьи публикует, о чем, и все такие мелочи. Вам это просто будет. Ведь это даже хорошо, что он к нам так тянется, если, конечно, от души, а не для чего еще. И сразу ко мне. Договорились?

IV

Игорь покинул Петра Федоровича со смешанным чувством облегчения и одновременного участия в театре абсурда. И с отчетливым ощущением, что разрешения ему не видать никогда. Но, во всяком случае, первый отдел и Директора он успокоил тем, что дело завертелось. Все порадовались в связи с его (а заодно, и собственным) спасением от неприятностей. И он стал ждать.

Ждать пришлось долго. Первый номер журнала пришел к нему примерно через год. Журнал выглядел на зависть симпатично, тем более, что на внутренней стороне обложки в составе международной редколлегии было напечатано и его имя. Но о договоре с Петром Федоровичем он не забывал, и позвонил ему тут же. Тот был жив-здоров и даже помнил Игоря и его деликатное дело, и ждал Игоря со всеми потребными бумагами все в том же кабинетике. На следующий день Игорь и принес ему ксерокопии обложки журнала и списка редколлегии вкупе со страничкой про научные достижения главного редактора. Петр Федорович был совершенно удовлетворен.

- Теперь все в порядке, - порадовался он за Игоря, - Сшиваем все в папочку и отправляем в инстанцию.

Слово было непонятным по смыслу, но понятным по существу, хотя и не проясняло дальнейшего хода событий.

- Ну, и как дальше?, - поинтересовался Игорь, - А что с папочкой инстанция эта самая будет делать? И когда они решение примут? И как я узнаю?

Петр Федорович усмехнулся:

- Да вам-то разве теперь не все равно, раз все идет по правилам?