Институт

Да, естественно, на Директора в эти недели было страшно смотреть. И после каждого очередного дурного известия – все страшнее. Как там реагировали самые-самые центровские верха, можно было только догадываться, но Директор-то был все время рядом и себя, разумеется, не сдерживал. Впрочем, похоже, что некие основания для особого огорчения у него были. Как можно было понять из его отдельных горячих и даже сильно несдержанных высказываний, Генеральный влил ему полной мерой именно за то, что все перебежчики были как раз из его Института, так что кое у кого из сторонних, но старательных наблюдателей могло сложиться впечатление, что Институт стал чем-то вроде базы по выращиванию идеологических уродов и притом сам же способствовал их побегам, упорно посылая их в загранкомандировки. А уж когда один из пока еще не выезжавших молодых активистов в присутствии непрерывно толпившихся в Институте райкомовских инструкторов и кагебешных проверяющих высказался в том смысле, что он, дескать, говорил остальному комсомольскому начальству, что одному из невернувшихся доверять вообще нельзя, а еще одному – если и можно, то только с большой натяжкой, но к нему не прислушались, то началось такое, что хоть святых выноси! Хрен его знает, почему этот организм такое высказывание учинил – то ли и впрямь был человеком не сильно умным и сильно преданным, а потому и полным подозрительности – так сказать, нутром врага пытался унюхать, то ли, наоборот, ума вполне хватало, почему и хотел ловко выслужиться, продемонстрировав повышенную бдительность и принципиальность, то ли просто ляпнул в горячке обсуждения ситуации, не подумав о последствиях, но проверяющие в это высказывание вцепились и начали шить дирекции полную утерю политического чутья и даже идеологическое разложение. Но если высказывание было продуманное, то юноша сильно просчитался, поскольку заметило ли его в положительном смысле ГБ и что хорошего для него из этого воспоследствовало, никто и никогда не узнал, а вот то, что Директор начал его буквально есть поедом и даже потребовал его мгновенного увольнения, узнали все, хотя, в итоге, заведующий лабораторией, где работал этот прыткий индивид, его, хоть и с тяжелой душой, но отстоял, поскольку уж больно сложно было бы переорганизовывать интересный научный проект, в котором тот был за центрового.

Безусловно, все эти игрища душевному спокойствию Директора никак не способствовали, хотя Босс по своим каналам и старался смягчить ситуацию, как только можно. Но, пока суть да дело, Директор вел свою воспитательную работу. И хотя ни один из сбежавших еврееем не был, начал он эту работу с того, что пригласил к себе в кабинет всех мало-мальски заметных в Институте евреев и в самых нелицеприятных выражениях дал им понять, что по поводу их выездов – речь, естественно, шла только о тех, перед кем такие выезды маячили – он теперь будет еще думать и думать, так что рекомендует им быть тише воды и ниже травы, а то никакие приглашения оргкомитетов и предварительные согласия на участие им не помогут. В ответ на удивленное соображение одного из завлабов, что почему это Директор свои инструктажи начинает именно с них, если сбежали русский, украинец и латыш, тот отрезал, что национальность изменников ему не указ и он все слабые звенья в своем коллективе сам знает. С таким утверждением присутствующие молчаливо согласились и дослушали проработку до конца, не перебивая. Игорю, который затаился в задних рядах, директорское выступление было особенно интересно, поскольку его командировка в Штаты как раз и была запланирована на стремительно приближавшийся конец марта и все согласования были уже проведены. И если раньше он полагал, что пара предыдущих загранпоездок, из которых он благополучно возвратился с целым ворохом хороших результатов, как бы зажгла ему зеленый свет на последующие выезды, то теперь все могло получиться прямо наоборот – решат, что раньше он тоже только приглядывался и зарабатывал себе репутацию, а на третьем сроке как раз и решится перескочить на унавоженную почву в каком-нибудь американском университете, да и не пустят - вот и объясняйся с ними...

Тем более, что игоревыми поездками занимался в министерестве один тип, который его поддерживать наверняка не стал бы, поскольку в их отношениях с некоторых пор присутствовало определенное напряжение.

II