Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц

Известное неравенство между воспитанницами существовало и в самом институте. Это определялось не разницей положения родителей или родственников (ср., впрочем, заискивание «кусочниц» перед «богачихами»), но различным положением воспитанниц в «возрасте» (классе), которое они занимали в соответствии со своими достоинствами или недостатками. Весьма существенную роль в этой связи играл обычай обсуждения внешних данных совоспитан-ниц и определения их иерархии по красоте, которой придавался поистине судьбоносный смысл: «У нас в каждом классе подруги сообща решали, кто первый, кто второй по красоте. Я числилась только девятой. Вот они и были уверены, что первая по красоте выйдет замуж раньше других, <…> следовательно, я должна была выйти замуж девятой»[63]. Институтский обычай сосуществовал с официальной иерархией воспитанниц: иногда на классной доске записывалась «пересадка по красоте» (с номерами)[64], что прямо соотносилось с периодически проводившейся в классах пересадкой, отражавшей учебные успехи институток. Иерархии могли строиться и на других основаниях (например, учитывать умственные способности воспитанниц). Однако иерархия по красоте обычно являлась основной и четко определяла не только место институтки среди воспитанниц, но и их отношение к ней. Институтское сообщество восхищалось своими красавицами и преклонялось перед ними. Дружба с красавицей часто принимала форму прислуживания ей со стороны других совоспитанниц, которые обували, одевали, причесывали ее и т. д., сопровождая свои действия возгласами «красавица», «богиня» и т. п.

Это напоминает знаменитое институтское «обожание», заключавшее в себе и восхваление своего «предмета», и оказание обожаемой определенных услуг (например, «чинить перья; шить тетрадки, что было признаком обожания»[65]), среди которых, правда, нигде не упоминается прислуживание при утреннем туалете обожаемого «ангела». Во имя своего «предмета» институтка должна была «делать все» (поэтому исполнялась любая просьба «au nom»)[66]. «Адоратрисы» (обожательницы) испытывали всяческие мучения (вырезая ножиком, например, или выкалывая булавкой на руке «вензель»/инициалы «божества»[67]) и совершали любые «подвиги» (вроде того, чтобы съесть кусок мыла или выпить бутылку уксусу[68], пойти ночью на церковную паперть или пробраться в церковь и там молиться за свое «божество»), лишь бы доказать силу своего чувства и обратить на себя благосклонное внимание обожаемой воспитанницы, которая «счастливила» обожательницу, позволяя ей целовать себя «в плечико» и давая переписывать набело свои тетрадки[69].