Инструктор ОМСБОН

– Он вместе с вами будет обеспечивать охрану нашей базы, поэтому каких-то быстрых действий от него не ожидаю. Значит, должно быть время на обжалование приказа. В крайнем случае вам придется согласно уставу выполнить его приказ, но надеюсь, что до этого не дойдет. Все-таки товарищ младший лейтенант должен понимать, что за все промахи по части охраны отвечать в первую очередь именно ему. Все, свободны. Позовите ко мне товарища Кондрашова.

Когда подошел Кондрашов, я стала расшаркиваться уже перед ним:

– Товарищ Кондрашов, вы хорошо зарекомендовали себя своими правильными действиями, и я хочу расширить круг ваших задач. Вы будете отвечать за охрану нашего лагеря. Для начала я уговорила бойцов, помогавших вам с задержанием агентов, временно перейти к вам в подчинение. Конечно, четырех человек явно недостаточно, но тут уж вы сами определитесь, сколько бойцов вам потребуется для надежной охраны нашей базы. Только учтите, что остальных подчиненных вам придется подбирать самому из других взводов. Вопросы есть?

– Так точно, есть. Почему вы уговаривали бойцов, а не отдали приказ?

– Хороший вопрос. И попрошу обдумать мой ответ. Я всегда предпочитаю уговаривать, а не приказывать. Разве только в случаях крайней необходимости или срочности. Каждый подчиненный всегда лучше выполнит задание, если уверен в его правильности. Рекомендую и вам по мере возможности действовать так же. Тогда и контакт с людьми будет легче устанавливать. Обратите внимание – рекомендую, а не приказываю.

Итак, отряд продолжает движение, а у меня новая проблема. Что делать с задержанными? Нет, в том, что они должны получить ровно то, что заслужили, сомнений никаких не было. Но вот как их использовать до приведения приговора в исполнение – это и был вопрос вопросов. Конечно, все, что они знают, мы вытрясем. В этом никаких сомнений. Но хочется чего-то большего. Например, передать немцам от их имени какую-нибудь ложную информацию, чтобы те на нее купились. Я решила пока не ломать над этим голову и воспользоваться правилом «пусть будет то, что будет». Как оказалось, это было самым правильным решением. Привал мы сделали короткий, чтобы успеть пройти побольше, и у задержанных появилось больше времени подумать над своей незавидной судьбой. И они таки надумали! Вечером мы с Кондрашовым, расположившись на ночевку, приступили к допросу. При этом оба агента, допрашиваемые, естественно, раздельно, фактически наперегонки стали выкладывать все, что знают. Оказалось, что этих двух гадов немцы готовили по отдельной программе для заброски в глубокий тыл и снабдили соответственно паролями и адресами явок. Поэтому оставаться в немецком тылу, влившись в наш отряд, им совсем было не с руки. За невыполнение задания немцы бы их по головке не погладили. Вот они и решили потихоньку смыться. Не получилось. Послушав эту историю, я сообразила, что попала из огня да в полымя. Нужно заказывать самолет для переправки субчиков через линию фронта. Интересно, как на это посмотрит мое начальство? Впрочем, тут присутствует и положительный фактор – я свою головную боль могу переложить на головы Рыбкиной и Судоплатова в полной уверенности, что с этим они вполне справятся. К счастью, все так и получилось. Теперь уже мне объявили благодарность за выявление и задержание немецких агентов и приказали обеспечить их надежную охрану до прибытия самолета. Самолет обещали через сутки. Жалко, конечно, самолет гонять туда и сюда, но, наверное, агенты оказались важными, если для них в это тяжелое время сумели вытребовать самолет.

Еще через двое суток мы почти подошли к зоне ответственности нашего отряда. Почему почти? Потому что я до конца не была уверена в том, что в отряде после задержания тех двоих все чисто. На душе что-то скребло. Кондратов, понятное дело, меня в этом поддерживал, так как при таком состоянии дел повышался статус его должности. Что же касается Остапенко, то он в эти дела старался не вмешиваться и полностью погрузился в формирование и работу своего разведывательного отдела. Он прибрал к рукам всех моих разведчиков и заодно стал подбирать из других бойцов тех, кто, по его словам, ему глянулся. А глянулись ему еще более десяти человек. Вот весь свой отдел из двадцати человек он и натаскивал, занимаясь с ними как на ходу, так и на привалах. Причем на этих занятиях кроме стандартно изучаемого немецкого было и умение читать карту, и умение общаться с местным населением, что тоже оказалось целой наукой, и много чего еще. Некоторые вещи даже мои разведчики не знали, поэтому на его занятиях никто не скучал. Я сама с удовольствием тоже позанималась бы, но у меня и без этого хлопот хватало.