Инструктор ОМСБОН

– А чем занимается ваш отдел?

– Ну, об этом поговорим попозже, – уклонилась от ответа Зоя. – Когда окончательно поправишься. А пока давай лечись.

Еще пара дней прошла, если можно так сказать, в спокойном режиме. Мы с Зоей продолжали гулять, и я заметила, что она потихоньку пытается понять, что я знаю и что умею. Может быть, при этом старалась оценить, не преувеличила ли я свои «подвиги». Или оценивала мою пригодность для работы в их с Судоплатовым отделе. Никаких прямых вопросов, так все как-то боком, вскользь. То спросит, на какие дистанции я могу стрелять из СВТ-40, то – какие пистолеты предпочитаю и почему. Иногда называла какие-то имена и фамилии и ждала, как я на них прореагирую. А я никак не реагировала, поскольку все это были незнакомые для меня люди. Только когда она упомянула Старинова, я сказала, что встречалась с ним на одной выставке. Дополнительных вопросов по Старинову не последовало. Но другой вопрос поставил меня в тупик. Зоя спросила, какого я мнения о борьбе джиу-джитсу. Тут я сначала растерялась, потому что про джиу-джитсу, конечно, знала, но только название и то, что до войны в СССР она пользовалась определенной известностью. Сказать, что не знаю, нельзя, так как некоторые приемы карате близки по исполнению к джиу-джитсу. Сказать, что знаю, тоже стремно. Вдруг попробует уточнить названия приемов, а я тут ноль. Извернулась, сказав, что о джиу-джитсу только слышала, а сама занималась борьбой самбо. Вроде прокатило.

На следующий день Зоя выписалась. Когда она надела форму, я с удивлением увидела, что лежала в одной палате с майором НКВД. Ничего себе! Вот никогда бы не подумала, что лежала с командиром ГБ такого высокого ранга, такого же, как у Григорьева. Но попрощались мы дружески. Зоя чмокнула меня в щеку и шепнула на прощание, что мы обязательно скоро встретимся. Я на это ничего не сказала, так как мое будущее пока представлялось туманным. После обеда ко мне пришли сразу два гостя. Одного я встретила радостно, потому что это был майор Трофимов, а вот пришедший с ним дедок с парусиновым портфелем меня удивил. Несмотря на жаркий июльский день, он был в шерстяном костюме и на голове носил тюбетейку, которая к такому костюму была как-то не того. Впрочем, этого дедка такие мелочи, как мне показалось, не беспокоили.

– Вот, товарищ Северова, привел к вам гостя, у которого кое-что для вас есть.

При этих словах дедок засуетился, открыл портфель и вытащил оттуда какой-то комок размером с мячик для большого тенниса, завернутый в газету. Он быстро развернул и расправил газету, аккуратно сложил и спрятал в портфель. Теперь у него в руке был комок поменьше, и завернут он был в кальку. Этот комок в кальке дедок протянул мне.

– Посмотрите, пожалуйста, товарищ Северова. Можете определить, что это такое?

Я, уже догадываясь, дрожащими руками схватила увесистый комок и попыталась его развернуть. Не тут-то было. Калька плотно налипла на содержимое. С огромным трудом я отделила уголок кальки и пальцем слегка потыкала в комок. Тут же почувствовала характерный запах. Оно самое!

– Ой, так это же мумие! И как его много! Наверное, граммов триста, если не пятьсот!

– Четыреста двадцать граммов, если нужна точная цифра. Значит, вы действительно знаете про мумие. Хотя во многих трактатах оно называется «браг-шун»[17]. Вот, товарищ Трофимов, теперь вы получили доказательство моей правоты. – Это дедок уже обратился к Трофимову.

– Положим, я получил только некоторые слова, которые можно трактовать в вашу пользу, – ответил Трофимов. – А окончательно ваша правота будет подтверждена, если этот наш товарищ быстрее выздоровеет.

При этом разговоре я переводила взгляд с одного на другого, совершенно не понимая, о чем это они говорят. Трофимов это заметил и сказал:

– Товарищ Северова, мне сейчас нужно возвращаться на работу, а вы послушайте историю профессора Андровского. Она довольно интересна.