Инструктор спецназа ГРУ

- Да он и не скрывал, - рассмеялся Илларион.

- Как это он нас тогда называл?

- Рыцари плаща и кинжала, алкоголики в законе... всего уже и не упомнишь. Может, ты вздремнешь?

- С чего это такая забота?

- А ты всегда, когда тебя развозит, начинаешь молодость вспоминать. Так может, все-таки приляжешь?

Сорокин, не сдержавшись, громко заржал. Мещеряков снова плюнул, надулся, подумал и засмеялся тоже.

Руководствуясь указаниями Сорокина, Илларион отыскал отделение милиции, в котором окопался Рябцев, и остановил машину на стоянке для служебного транспорта.

- А птичка-то, похоже, упорхнула, - сказал Илларион, окидывая взглядом погруженный во тьму фасад здания, на котором светилось лишь одно окошко - там, по всей видимости, кемарил дежурный.

- Вряд ли, - сказал Сорокин. - У него сейчас пора горячая, сенокосная. И потом, у него кабинет окнами во двор.

- Все-то ты знаешь, - покачал головой Мещеряков.

- А я к этому слизняку давно присматриваюсь. Пошли, что ли, или так и будем здесь сидеть?

- Пошли, - сказал Илларион. - От ночи уже, считай, ничего не осталось, а у нас еще работы...

- А мне, между прочим, завтра на службу, - напомнил Мещеряков.

- А что тебе не нравится? Ты действуешь в рамках порученного тебе служебного расследования, - сказал Илларион. - Разве нет?

- В общем-то, да. Только спать чертовски охота.

- Погоди, вот приедем к Северцеву, сон как рукой снимет, - пообещал Илларион.

Они поднялись по широким ступеням, и Сорокин уверенно наткал на кнопку звонка справа от входа. Звонить пришлось долго, но старания не пропали даром за стеклянной дверью возник заспанный лейтенант. Он подошел к двери вплотную и вопросительно уставился на ночных гостей, явно не собираясь открывать.

- Ну, полковники, - сказал Илларион. Мещеряков и Сорокин достали свои Удостоверения и, открыв, прижали книжечки к стеклу. Лейтенант, щурясь, вгляделся и засуетился, отпирая замок.

- Как хорошо быть генералом, - пробормотал Илларион.

- Рябцев еще здесь? - начальственным тоном спросил Сорокин.

- Да вроде бы еще не выходил, - сказал лейтенант, с сомнением глядя на часы. - Сейчас я позвоню по внутреннему...

- Я тебе позвоню, - сказал Сорокин. --Далее и не думай. Мы хотим сделать капитану сюрприз.

-А в чем, собственно, дело?

- А дело в том, лейтенант, - доверительно сказал Сорокин, - что Рябцев ваш - шкура, и если ты с ним заодно, лучше беги, пока мы с ним разговаривать будем. Потому что когда мы спустимся, бежать будет уже поздно.

- С чего это я побегу, - обиделся молоденький лейтенант. - Вы это серьезно, товарищ полковник?

- Серьезней не бывает.

- Так, может, помощь нужна?

- Неси службу и забудь, что мы здесь были.

- А вы его не... того?

- Не волнуйся, парень. Мы смирные. Хочешь, оружие сдадим?

- Да ладно...

Они поднялись на второй этаж по лестнице, хранившей на себе тот не поддающийся точному описанию отпечаток казенщины, который с начала времен отличает все присутственные места, и двинулись по длинному, тускло освещенному коридору.

- Три мушкетера наносят визит миледи, - сказал Илларион.

- А что, - оживился Мещеряков, - похоже. Только вот Рябцев, по-моему, на миледи не тянет.

- Лет на десять строгого режима он тянет, - сказал Сорокин. - А то и на все пятнадцать.

- Милицейские полковники начисто лишены романтики, - печально констатировал Илларион.

Сорокин оставил этот выпад без внимания, поскольку перед ними уже была дверь рябцевского кабинета. Полковник без стука распахнул ее и шагнул через порог. Илларион и Андрей скромно держались позади.

Копавшийся в сейфе Рябцев вздрогнул и обернулся. Увидев вошедших, он длинно и очень витиевато выругался, захлопнул сейф и выпрямился, глядя через плечо полковника Сорокина на Забродова, который радостно улыбался, словно встретил старинного друга.

- Здорово, Рябцев, - сказал Сорокин. - Горишь на работе?

- Здравия желаю, товарищ полковник. Что это вы так поздно? И в такой странной компании...

- Не кривляйся, Рябцев. И не лезь в стол - выстрелить все равно не успеешь.

Рябцев убрал руку из ящика стола и криво улыбнулся.

-- Что-то я вас не пойму, товарищ полковник.

- Сейчас поймешь, шкура. Я тебе все очень доходчиво объясню. Только сначала ты мне скажешь, где Климова.

- Какая Климова? Ах, эта... Дома, наверное, где ж ей еще быть?

- Брось, брось, Рябцев. Чтобы тебе было легче вспомнить, могу тебе сказать, что у нас имеется доказательство непричастности Забродова к убийствам. Быков, видишь ли, вел дневник, в который записывал имена и адреса намеченных жертв. Имя Забродова там тоже упомянуто, так что все твои старания выбить из Климовой нужные тебе показания - не более, чем мартышкин труд.

Рябцев на минуту задумался, а потом усмехнулся и покрутил головой.